— Коля! Коля! Николай! — нетерпеливо и требовательно повторял наш координатор. — У тебя все в порядке? Отзовись!

Однако в ответ не раздавалось ни звука.

— Что там с ним? — вновь обеспокоенно проговорил Тепляков. — Коля! Коля! Отзовись! — Потеряв терпение добиться ответа от Сильвестрова, Егор обратился к нам: — Ну, посмотрите же кто‐нибудь, что там с ним!

Все были при деле, лишь у нас с Михаилом пока не было работы, а потому идти предстояло кому‐то из нас. Но поскольку Березин стоял, никак не реагируя, идти смотреть, что случилось с Сильвестровым, пришлось мне.

— Хорошо, я гляну! — сказал я в эфир, отключил обратную связь и, оставив Михаила одного топтаться у входа в собор, двинулся вправо к двери, за которой не так давно исчез Сильвестров.

Терраса в этом месте заканчивалась, между ее перилами и стеной собора было небольшое пространство, и я, миновав его, толкнул старинную деревянную дверь. От нее вниз уходили каменные ступени. Я быстро спустился по ним и потянул на себя ручку уже обычной, современной двери, выкрашенной в темный цвет. За ней находилось небольшое помещение, заставленное электрощитами, некоторые дверцы на которых были открыты. Как‐то странно попасть из старинной, даже древней обстановки в комнату с современными электрокоммуникациями. Было что‐то в этом несоответствии фальшивое, бутафорское, словно оказался по другую сторону сцены с декорациями древнего замка, где находятся невидимые из зала шнуры и лампочки, подсвечивающие декорации. Посреди этой комнаты, кстати говоря, ярко освещенной, стоял в темных брюках и темной рубашке Сильвестров. У него была поза пионера‐горниста, трубящего сбор, с той лишь разницей, что вместо мундштука горна он держал у рта горлышко плоской бутылки с коньяком и хлебал этот благородный напиток с выражением блаженства на мясистой физиономии.

Увидев меня, Николай выпучил глаза и тотчас оторвал ото рта плоскую бутылку и спрятал ее за спину, словно боялся, что ее сейчас у него отнимут.

— А ты как сюда попал? — рявкнул он, вытирая свободной пятерней подбородок, по которому струился пролившийся из бутылки коньяк.

— Телепортировался, — произнес я голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Ты что же, чудак, делаешь?

Сильвестров опустил вторую руку, которой упирался в бок, и с вызовом сказал:

— А в чем дело?

— Мы там наверху торчим, — прошипел я, делая шаг вперед, — опасаясь каждого шороха, ждем, когда отключится свет, а ты тут коньяк хлещешь? Какого черта не отвечаешь?

— Э‐э‐э… — вдруг стушевался Сильвестров, взял висевшее у него на шее переговорное устройство и, глянув на него, громко выругался: — Черт! Переговорник отключился.

— Отключился! — передразнил я. Свару затевать не стоило — времени в обрез, и я уже менее агрессивно добавил: — Быстрее вырубай свет, пока нас всех здесь не застукали!

— Игорь! — раздался в моем наушнике голос Егора. — Что там с Колей?

— Все в порядке с ним, — буркнул я, активируя обратную связь. — Переговорное устройство отключилось.

В этот момент Сильвестров нажал на кнопку включения и произнес в микрофон виноватым тоном:

— Извините, косяк у меня вышел. Сейчас все исправлю.

Продолжая держать за спиной одну руку, он сунул плоскую бутылку коньяку в задний карман брюк и шагнул к открытому щитку с тумблерами. Я же развернулся, шагнул за дверь и быстро поднялся по ступенькам наверх.

Михаил стоял в проходе между перилами террасы и собором, очевидно, встал сюда, чтобы не торчать на свету у двери, на тот случай, если кто‐то из окон гостиницы бросит во двор взгляд и увидит его одинокую фигуру.

— Ну, чего там? — с любопытством спросил он.

Я не стал выдавать Сильвестрова, не хватало еще ябедой прослыть или сплетником.

— Так, зазевался, — махнул я рукой. — Давай, пошли, и так времени много потеряли.

Глава 16

Усыпальница святого Иоанна

Мы подошли к входу в собор как раз в тот момент, когда щелкнул, открываясь, обесточенный электрозамок и у двери погас свет.

— Вход в собор открыт! — бросил я в эфир и в ответ явственно услышал, как у Егора вырвался вздох облегчения.

Однако мое сообщение адресовалось не столько Теплякову, сколько Сильвестрову, которому я давал понять, что он свою часть работы выполнил, отключил электричество именно там, где и следовало. Но Сильвестров в эфир не вышел — то ли опять забыл что‐то включить на переговорном устройстве, то ли не посчитал нужным отвечать мне. Ладно, если он обиделся, как‐нибудь переживу.

Я открыл едва слышно скрипнувшую дверь и переступил порог собора, пахнущего ладаном и лампадным маслом. Следом за мной вошел внутрь Михаил и осторожно закрыл ее за собой. Мы постояли несколько мгновений, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. Свет решили не включать, чтобы не привлекать к горящему внутри собора освещению чье‐либо внимание. Хотя, возможно, электричества в Санта‐Лучине и не было, не исключено, что Сильвестров обесточил не только дверной замок, а весь собор. Выяснять это времени не было, да и желания тоже — как известно, грабители предпочитают действовать в темноте. Впрочем, полной темноты как таковой не было, где‐то вдалеке перед дарохранительницей горела лампада, дававшая слабый свет, при котором глаза различали кое‐какие предметы в соборе, а на некоторых золотых украшениях — блики. Обстановка при таком освещении казалась жутковатой, мистической, угнетающей.

«То ли еще будет, когда мы доберемся до тайника в захоронении!» — подумал я и невольно поежился.

Осторожно, чтобы не наткнуться на что‐либо — в углах и за колоннами была кромешная темнота, — мы с Михаилом двинулись к правой стене.

— И как раньше люди обходились без электричества? — словно угадав мои мысли, проворчал Березин.

— Да, тоскливо было при свечах‐то, — подтвердил я, чтобы поддержать разговор, а то действительно становилось как‐то жутко. И если бы сейчас вдруг из‐за одной из колонн вышел какой‐нибудь монах, оставшийся, скажем, помолиться в храме, то у меня, наверное, от страха разорвалось бы сердце.

К счастью, ни на что не наткнувшись, мы дошли до стены и, держась вдоль нее, добрались до решетчатой двери в коридор.

Вот, черт! Не в храме будет сказано, но она оказалась закрытой.

— Что будем делать? — обескураженно спросил Березин.

Я просунул руку сквозь одну из ячеек решетки, нащупал засов, но замка на нем не обнаружил.

— Отчаиваться пока рано, — проговорил я и потребовал: — Посвети‐ка фонариком!

Березин молча достал из кармана сотовый телефон, включил на нем фонарик и направил луч на решетку. Опасение наше, что мы не сможем попасть в коридор, оказалось напрасным — замок на двери отсутствовал, она была