Клетка была достаточно большой, примерно три на три метра. Высотой до потолка. Между прутьями решетки пролезет в худшем случае лапа. В лучшем – две лапы… Но это… это как раз неважно.

В углу стояла миска с водой и еще одна, с какой-то сухой едой. Огромные, доверху наполненные миски, не миски даже, а целые тазы. Если расходовать экономно, можно протянуть и неделю.

В совокупности с полнейшей тишиной и слабым, остаточным запахом человеческого присутствия это могло значить только одно: хозяин лаборатории вернется сюда не слишком скоро.

Мушерал неторопливо сел, потом встал, потянулся и поточил передние когти о пол. На полу оказалось достаточно мягкое, кажется, прорезиненное покрытие. Видно, чтобы не бились случайно уроненные колбы.

От движений рысенка ничего не изменилось. Тишина, полумрак, пустота. Оглядевшись пристальнее, он обнаружил источник тусклого света: ряд едва горевших плоских светильников по всему периметру потолка.

Понюхал воду – чистая. Экономно попил. Понюхал корм во второй миске – что-то вроде мясных сухарей, невкусно, но съедобно. Впрочем, еда пока не требуется.

Шерик потянулся еще раз, подошел к решетке и ухмыльнулся, ощерив клыки.

Кем бы ни был его похититель, о способностях своей добычи он явно не знал.

Больше того: о некоторых способностях разумной нечисти не знала даже Хелли, даже его опекун, даже ректор академии. Нечисть была хоть и маленькая, хоть и наивная, хоть и расслабленная, но все же не только разумная, а еще и умненькая.

Странные умения и возможности самим своим наличием прямо умоляют, чтобы их исследовали. Увольте! Во-первых, из скупых слов отца Шерик сделал вывод, что любое исследование – это боль, насилие и неизвестный результат. А во-вторых, тайное умение всегда может пригодиться. Конечно, непонятно, зачем знать таблицу умножения, но даже это знание рысенок держал при себе. Мало ли что… вдруг нечисти не положено соображать в математике. Что уж говорить обо всем остальном!

– Р-р-р… – тихонечко попробовал он разорвать тишину.

Рычание тоже ничего не изменило.

Мушерал рыкнул громче и протяжнее. Ответа не пришло.

Тогда он с размаху (но очень аккуратно) бросился всем телом на прутья решетки. Они, ясное дело, не поддались, даже не дрогнули. Но никакой реакции чужого и однозначно враждебного дома опять не последовало. Рысенок свернулся комочком в углу клетки и выждал около получаса.

Ничего.

А значит, во всем этом доме никого нет, потому что похищенных существ, как разумных, так и тупых, без сигнализации не оставляют. На всякий случай.

На тот же случай прутья решетки были защищены магически. Но вот поставить барьер вокруг самой клетки у хозяина лаборатории ума не хватило. Да и зачем? Понятно же, что никак не выбраться ни зверю, ни человеку, ни даже, наверное, магу. А о том, что пленник способен протиснуться даже в мышиную норку, похититель и предположить не мог. Привык, мерзкий урод, что из клетки у него никто не выходит!

Даже отец Мушерала сбежал совершенно иначе.

Любоваться последующим зрелищем так никто и не явился, но оно однозначно было великолепным: не такая уж маленькая пушистая тушка (как штук шесть обычных котов, вместе взятых) протекла между прутьями, не коснувшись их, на минуту превратившись в абсолютно плоскую, словно нарисованную фигуру.

Глаза покинувшего клетку рысенка предельно расширились, превратившись в два светящихся диска. Обнаружив под потолком ряд вентиляционных отверстий, Шерик хмыкнул – крупному жуку не пролезть! Видно, были инциденты…

Минуту спустя он мягко приземлился на лапы в соседней комнате и как следует встряхнулся: в отверстиях работало заклинание вытяжки.

Здесь света не было совсем. Небольшая функциональная комната: передохнуть во время работы. Спальня, в общем-то. Мягкий широкий диван, столик для перекуса, небольшой камин, ворсистый ковер на полу – и все.

Хотя нет, не все.

На диване, небрежно укрытый пледом, лежал человек. На животе, зарывшись руками под небольшую подушку.

Живой. Крепко, глубоко спящий.

И это не его запах остался в лаборатории, как и сам человек ничем лабораторным не пах. Не хозяин.

Натан Реманс собственной персоной. Безмятежно сопящий в подушку…

Хеллиана Вэртззла

Фрагмент общего прошлого?! У меня и аристократа из Северного княжества есть общее прошлое?

Ох, каких же больших трудов мне стоило не пялиться на лорда Левира во все глаза! Смотрела на себя, пока одевалась, да так внимательно, будто оценивала по новой городские сапожки, модную курточку с воротником-шарфом, под который тщательно упрятала косы… А заодно на короткий, по колено, меховой плащ северянина… Вот тут подумала, что у нас точно есть общее в одежде. Она совсем не походила на деревенскую, и выглядели мы оба чужаками в теткином доме.

Шапку лорд не носил и косу под плащ не прятал. А на улице шел снег, заносил чисто выметенную с утра дорожку к калитке. Она была любовно вымощена коричневым булыжником, проглядывавшим в следах гостей. И я машинально отметила, что следы северянина резко выделяются среди прочих странным, несимметричным узором подошвы.

Тетка предложила нам поговорить в соседней комнате, но лорд очень вежливо сообщил, что хотел бы прогуляться, и я немедленно с ним согласилась. В доме-то ушей слишком много… Но гулять по двору, огибая грядки и сараи, показалось мне глупым, и я сразу двинулась к выходу.

Конечно, деревенскую улочку со столичными не сравнить и близко, но северянин уже по деревне ходил, так что стесняться нечего.

– У вас теплая зима, – было первое, что он сказал мне, когда я закрыла за нами калитку, привычно набросив на столбик забора проволочную петлю.

– Как посмотреть, – откликнулась я. – Бывают сильные морозы.

– У нас они все время, – сообщил северянин и этой фразой закончил разговор о погоде.

Что порадовало. По этикету, основы которого я успела, пусть и не глубоко, изучить в академии, едва представленным друг другу людям следовало не менее десяти минут обсуждать нейтральные темы. Но мы не потрепаться вышли…

– Мисс, как звали вашего отца? – в лоб спросил лорд.

– Кэвин Вэртззла, лорд Левир, – ответила я и замерла.

– Кэвин… – эхом отозвался он. – Да… Значит, ошибки нет. К сожалению, его фамилию я не запомнил, как и мама.

А в голосе радость, откровенная, искренняя такая! Он даже остановился. И пристально уставился на меня. Глаза синие-синие, как у Тариса, потемнее только. Интересно, у северянина они тоже меняют цвет в зависимости от настроения? Вот только форма совсем другая… Поменьше они, посажены совсем уж глубоко и чуть раскосые.

Но это я отметила мельком. И нет, не хотела бы сейчас увидеть на его месте Тариса. Слишком важен и нужен мне был разговор, о котором попросил этот чужой человек, так внезапно появившийся в моей жизни…

– Вы знали его, лорд Левир? – Мой голос дрогнул, и я сама услышала в интонации отчаянную надежду. Я так мало знала об отце! Отрывочные воспоминания тетки с дядькой,