было долгим и мучительным. В ходе этой борьбы сформировались основные силы, которым предстояло решить вопрос о власти в новой Индонезии. Помимо националистов, во главе которых стоял Сукарно, это были умеренные исламисты (Индонезия – преимущественно мусульманская страна), коммунисты и армия страны, созданная на основе сформированных еще при японцах отрядов самообороны. Взаимоотношения между этими основными – и многими второстепенными – политическими силами были крайне запутанными. Но Сукарно пользовался неоспоримым авторитетом.

Однако первоначально в Индонезии была установлена парламентская форма правления, при которой Сукарно, будучи президентом, серьезной властью не располагал. Первые же парламентские выборы, проведенные в 1955 году, показали, что ни у одной из политических сил нет поддержки большинства, а о жизнеспособных парламентских коалициях оставалось только мечтать. После пары лет хаотичной «парламентской демократии», которую точнее было бы охарактеризовать как период хронической нестабильности, Сукарно узурпировал власть. Через несколько лет он был объявлен пожизненным президентом. Так в Индонезии установился авторитарный режим, который его создатель предпочитал именовать «направляемой демократией».

Замысел «направляемой демократии» состоял в том, что всем трем основным политическим силам, а также армии Сукарно предложил оставаться на политической арене, но при этом президент сохранял за собой право определять пределы их влияния и принимать основные решения. Однако на деле принцип «всем сестрам по серьгам» соблюдался не очень последовательно. Основную угрозу Сукарно усматривал в исламистах. Кроме того, он очень опасался армии и систематически проводил чистки офицерского корпуса. Поэтому уже к началу 60-х в привилегированном положении оказалась Компартия Индонезии. Она была крупной и сильной организацией, объединявшей не менее двух миллионов человек.

При этом экономическая политика Сукарно не была особенно левой. Собственно говоря, экономика не интересовала президента, и никаких предпочтений по этой части у него не было. Всю свою немалую энергию Сукарно отдавал внешней политике. Считая себя одним из лидеров мировой антиимпериалистической революции, он сблизился с маоистским Китаем, вывел свою страну из ООН, которую считал подконтрольной Соединенным Штатам, и активно готовился к войне с соседней Малайзией, по меньшей мере часть которой собирался присоединить к Индонезии. Между тем экономика страны разваливалась, население нищало. Популярность «отца нации» постепенно таяла, но он, видимо, полагал, что будущие военные победы помогут населению смириться с тяготами повседневной жизни.

Революционная фразеология Сукарно сослужила дурную службу и ему самому, и индонезийским коммунистам. В 1965 году некоторые лидеры Компартии примкнули к заговору, направленному на то, чтобы устранить враждебную им часть военного руководства и сделать коммунистов основной президентской партией. Организованная заговорщиками попытка военного переворота с треском провалилась. Провал был настолько очевидным, что Сукарно пришлось откреститься от своих слишком рьяных сторонников. А военные использовали эти события как повод расправиться с коммунистами. В ходе репрессий были убиты не менее двухсот тысяч человек. Это была одна из самых чудовищных массовых расправ в далеко не идиллической истории прошлого века. Компартия Индонезии была уничтожена, а военные остались хозяевами положения.

Особую энергию при организации массовых репрессий проявил один из видных военачальников, Сухарто. Вскоре он стал фактическим лидером нового режима. Некоторое время ушло на то, чтобы легализовать это положение дел. Сукарно лишился титула «пожизненного президента», а в 1967 году и вовсе ушел в отставку. Его посадили под домашний арест. Под арестом он и закончил свои дни – говорят, от отсутствия медицинского ухода, но есть и такая версия, что «отца нации» просто уморили голодом.

Президентский пост достался Сухарто. Теперь можно было приступать к оформлению «нового порядка», как официально стал называться режим. Рисковать на прямых президентских выборах Сухарто не желал, поэтому избирать его должен был парламент, а для этого требовалось несменяемое парламентское большинство. В конце 60-х годов Сухарто преобразовал ассоциацию контролировавшихся военными общественных организаций «Голкар» в политическую машину, которой и была отведена роль правящей партии. Кроме «Голкара», в выборах было по-прежнему позволено участвовать националистам и исламистам. В течение некоторого времени в Индонезии сохранялась многопартийная система, но затем Сухарто оставил, в дополнение к «Голкару», только по одной партии на каждую из этих политических тенденций. С тремя партиями Индонезия и прожила почти тридцать лет «нового порядка».

В течение всего этого времени «Голкар» выигрывал выборы с колоссальным перевесом. «Оппозиционные» партии находились под таким плотным контролем властей, а любые их попытки всерьез побороться за власть пресекались настолько оперативно и жестоко, что их участие в выборах было пустой формальностью. Больше всего они боялись выиграть. Даже если бы голоса считали честно, «Голкар» все равно получал бы свое большинство. Но Сухарто до такой степени пренебрегал мнением общественности, что результаты выборов откровенно подделывались. Он не боялся массовых протестов. Их и не было.

Сухарто правил железной рукой. Это была по-настоящему брутальная, репрессивная диктатура. Тем не менее многие индонезийцы искренне поддерживали «новый порядок». В отличие от своего мечтательного предшественника, Сухарто уделял самое пристальное внимание развитию экономики. Он обуздал инфляцию, которая при Сукарно была настоящим бичом страны, и привлек в Индонезию колоссальные западные инвестиции. А в 70-х, после глобального энергетического кризиса, на Индонезию обрушился поток нефтедолларов. При «новом порядке» индонезийцы жили довольно бедно, но страшная нищета, поразившая страну при Сукарно, была преодолена. Средняя продолжительность жизни за время правления Сухарто возросла почти на 20 лет.

Внешняя политика Сухарто тоже была успешной. Его отношения с западными державами были самыми дружескими, но при этом он пользовался авторитетом как один из лидеров Движения неприсоединения. В 1975 году Сухарто удалось реализовать одну из главных целей индонезийского национализма, присоединив к стране последний из ранее остававшихся в колониальном владении островов, португальский Восточный Тимор. В ходе аннексии, которая была проведена с типичной для Сухарто исключительной жестокостью, было подавлено тиморское движение за независимость. По некоторым оценкам, от войны и связанных с нею лишений сгинула почти треть населения острова. Мировое сообщество возмущалось, но серьезных санкций не последовало.

Сухарто без проблем пережил волну демократизаций, охватившую мир в конце 80-х. Все было схвачено. Видимо, он чувствовал себя совершенно неуязвимым. До поры до времени так оно и было. Сухарто контролировал в Индонезии все, а его никто не контролировал. К чему ведет такая ситуация, долго объяснять не надо: к коррупции. Сам Сухарто не отличался пренебрежением к жизненным благам. К тому же у него было шестеро детей и огромное количество племянников, многие из которых заняли командные позиции в индонезийском бизнесе, и отнюдь не благодаря своим предпринимательским талантам. По некоторым оценкам, за время правления семья Сухарто присвоила от 15 до 35 миллиардов долларов. Коррупцию таких масштабов, конечно, трудно не заметить. Знали все. Но молчали, покуда у Сухарто не начались настоящие проблемы.

Наступил азиатский финансово-экономический кризис 1997–1998 годов. Нашу страну он затронул в августе 1998 года. Но надо сказать, что происходившее тогда в России