«Хорошо!»— терпеливо вздохнула Ульяна и присела.

К столику сразу подошел официант.

— Вам, сюда подать чай, Кирилл Александрович?

— Закажете что-нибудь? — не обращая внимания на парня, но внимательно глядя на женщину, спросил Кирилл.

Ульяна мягко улыбнулась официанту и спросила:

— У вас чай не пакетированный?

— Нет, что вы, — усмехнулся тот, но поймав на себе посерьезневший взгляд гостьи, сразу принял обычную дежурно-вежливую мину.

Ульяна и сама понимала, что это не столовая и не дешевое бистро, но как-то растерялась. А Барховский продолжал сканировать ее непроницаемым взглядом.

«Ляпай, но уверенно! У них это называется эксцентричностью…»— вспомнила она слова Людмилы из фильма «Москва слезам не верит».

— Увы, бывает, — тихо заметила она. — Зеленый чай с мятой.

— Что-то еще?

Ульяна терпеливо посмотрела на официанта.

— Может, меню посмотрите?

Она молча покачала головой, чувствуя, что не понимает, почему ей так сложно здесь и сейчас, почему не знает, как себя вести. Вроде бы и ничего не должна Барховскому, и вместе с тем он вызывал у нее странную скованность, а из-за этого и раздражение.

— Ваш фирменный десерт… — теряя терпение, заговорил Кирилл.

«Если сейчас он скажет «этой женщине», я выцарапаю ему глаза!»— подобралась Ульяна и вдохнула для смелости.

— …моей коллеге, — неожиданно договорил тот.

Она даже почувствовала досаду, что он не дал ей повода как следует разозлиться, а потом встать и уйти.

Пока официант раскладывал на столе приборы, оба молчали. Исаева смотрела на реку, а Кирилл задумчиво разглядывал ее. Он прекрасно слышал, о чем она говорила с Петром Аловым, когда обедал за соседним столиком позади них, и был удивлен ее осведомленностью во многих вопросах и таким искренним участием.

— Расскажите о своем опыте работы.

Ульяна перевела подозрительный взгляд на Барховского и спросила:

— Дизайнером?

— Вы ведь не только дизайнером работали? — расстегнув пиджак, Кирилл вальяжно откинулся в кресле.

Она отвернулась к окну и скрестила руки на груди: «С какой стати?»

— Вас не удовлетворила моя работа?

— Я задал вам конкретный вопрос. Не увиливайте, Ульяна Олеговна.

Тон, не терпящий пререканий, лишил Ульяну выдержки и излишней скромности. Она перевела на мужчину прямой взгляд и скопировала его позу в кресле.

— Я не увиливаю, а не понимаю цели вашего вопроса. Мой опыт — это мое прошлое, и оно никак не связано с настоящим, — спокойно ответила она.

Кирилл ухмыльнулся и чуть придвинулся к столу.

— Хорошо, расскажите о себе. Или предпочитаете держать интригу?

— Нечего рассказывать. Обычная провинциалка, как вы заметили однажды, — с той же снисходительностью, с которой говорил сам Барховский, проговорила Ульяна.

— С характером, — усмехнулся тот.

— Ну что ж, раз вы такой любопытный, — придвинулась к столу она и снова пристально посмотрела ему в глаза. — Интеллект в пределах среднего, общительна, прямолинейна, круга среднего, комплекции средней, интересы, как у среднестатистической женщины средних лет… Что-то еще?

— Как много среднего, — насмешливо прищурился Кирилл, понимая, что Исаева провоцирует его.

Выставив локти на стол, сложив одну ладонь под другую и поставив на них подбородок, Ульяна улыбнулась:

— Не всем же быть «Светом очей».

— Насчитал уже три булыжника в мой огород, — улыбнулся Барховский.

Она сузила уголки глаз и мягко проговорила:

— Ну что вы, всего лишь галька. Полезно бывает смешивать почву с камешками: воздух легче циркулирует.

— Вы и сельхознауки изучали?

— Я выросла в сельхозкрае.

То, как она это сказала, как держала голову, осанку, как щурила свои необыкновенные глаза, Кирилла снова позабавило.

Нет, Исаева точно не была провинциалкой в полном смысле этого слова. Даже не так проста, как ему показалось сначала, и не так прямолинейна, как заявляла, с характером, безусловно, но держать себя умела. Ему определенно нравилось, как она отвечает на колкости, сохраняет достоинство. И его захватил интерес: насколько силен ее самоконтроль, как быстро он сможет вывести ее из себя и она проявит свое истинное лицо.

Кирилл знал лишь несколько женщин, преданных своим принципам и глубоко порядочных даже в условиях современных рыночных отношений, вели они себя по-разному, но никогда не теряли уважения в его глазах. «А что эта из себя представляет? Немного провинциального налета, хитрости и вышла покорять столицу? Не могу понять… Да, дизайнер — без вопросов: Бут отхватил приз… Но строит недотрогу — марку держит? Может, и переспал бы с ней разок — экзотика…»

— Видно, в вашем возрасте патетике уже не выветриться, — не удержался Кирилл.

Ульяна вытянулась: он наступил на больную мозоль, да еще так по-хамски.

— А ваши бесцеремонность и эгоизм, очевидно, только расцветают? — прямо ответила она, раз уж он перешел границы такта.

— Эгоизм? — лукаво вскинул бровь тот.

— А о ком вы думали, когда забыли меня в машине? — ехидно напомнила Ульяна.

Строгое лицо Барховского вдруг разгладилось, и он улыбнулся.

— За это прощу прощения. Со мной такое редко случается.

— Да неужели? А мне кажется, вы регулярно бросаете женщин, — усмехнулась Ульяна, но тут же осознав, как прозвучали ее слова, быстро добавила — В беде… Сколько, интересно, отморозило себе ноги?

Тут Кирилл не выдержал и тихо рассмеялся.

Ульяна с трудом подавила улыбку, настолько заразителен был его смех. Да и та ситуация уже казалась комичной. Она опустила глаза и повертела в руках чайную ложку.

Официант принес заказ. Ульяна убрала руки со стола и посмотрела на десерт. И сразу узнала его: лимонный торт с меренгой выглядел шикарно, но вряд ли она станет его есть.

— Вы ведь не чистокровная русская?

Неожиданный вопрос выбил Ульяну из колеи. Она перевела недоуменный взгляд на мужчину, но, заметив ожидание ответа в его глазах, со спокойной гордостью ответила:

— Мой отец был наполовину казах, поэтому я русская на три четверти.

— Так вот откуда такой разрез глаз…

Ульяна смущенно опустила глаза и, чтобы разговор не зашел не туда, решила перевести тему:

— А как вам макет все-таки?

Барховский взял свою чашку и медленно отпил из нее, все это время не прекращая мерить Ульяну снисходительно-изучающим взглядом.