сломать или по крайней мере погнуть дужку очков. Переносица и очки геройски выдерживали подобные атаки пальца Анатолия Агаркова ежедневно десятки раз, не ломаясь и не изгибаясь, словно были сделаны из высокопрочного материала.

– Можете, если хотите, Артем Валерич, – спокойно ответил Глыба. – Но я от вас этого не требую. А почему вы спросили?

– Ну, как же? – Артем решил похвастаться знанием темы. – Оборудование тут, как в той «запаленной» по моей милости явке в Москве. А стол этот – большой «детектор лжи», вся поверхность. Так положить?

Глыба улыбнулся.

– Нет необходимости, Артем Валерич, – сказал он почти дружелюбно. – Во-первых, нам сейчас от вас не нужна правда. А во-вторых, технологии не стоят на месте, детектор в виде столешницы уже архаизм. Ваше вранье мы можем вычислить другим способом.

Артем огляделся по сторонам. Ранее мешавший свет настольной лампы сейчас бил в стол, Глыба посчитал достаточным произведенный первоначальный эффект и свернул ей шею, направив световой пучок вниз. Как и в московской «допросной» убранство этой было неприхотливым – стол, зеркало во всю стену, четыре стула.

На один из стульев присел фон Арнсберг, с любопытством разглядывая обоих русских, и тоже весьма довольный произведенным на Артема впечатлением от встречи с соотечественником.

– Что ж вы стоите? – картинно спохватился он. – Присаживайтесь.

Глыба, повинуясь, придвинул к себе игрушечный для его габаритов стул и беззвучно присел. Артем на секунду задумался, но посчитал нелогичным стоять, когда эти оба заняли места на стульях. Сел напротив Глыбы, понимая, что разговор будет вести тот, положил руки на стол, забарабанил пальцами.

– Итаааак? – поддразнил Артема в такт барабанной дроби его пальцев Агарков. – Желаете задать вопросы?

– Итак, вы вторично незаконно лишили меня свободы и просите, чтоб я спросил, почему? – спокойно ответил Артем.

Глыба поправил очки.

– Ну, почему незаконно лишили свободы? Вы самостоятельно зашли сюда. А дверь заклинило. Эти современные технологии, сами знаете. Скачок напряжения, а оно вот – рраз и закрылось. И найдут вас через неделю, когда выяснят, что вы дверь случайно спутали. Умрете от жажды. В музеях такое редко бывает, но если случится, то после вашей смерти дворцовые гиды добавят в рассказы легенду о бродящем тут призраке адвоката, а Голливуд снимет очередную «Мумию».

Артем поежился, что не ускользнуло от глаз собеседников, которые как-то особенно садистски улыбнулись.

– Ладно, – Артем снова взял себя в руки. – Что вам от меня нужно? Вам, Анатолий, понимаю, что. А вам, херр фон Арнсберг (Артем, говоря по-немецки, сделал ударение на начальном звуке Хе, делая его оскорбительно русским), видимо, нужно то же самое? Вы тоже из потомков взбунтовавшегося Корея?

При упоминании Корея Глыба чуть сжал огромные кулаки.

Фон Арнсберг ответил на вопрос, откинувшись на спинку стула:

– Нет, мой друг, у меня свои планы. Просто они совпали с планами господина Брауншвайгера.

Фон Арнсберг перевел взгляд на Глыбу, тот утвердительно кивнул в ответ.

– Господина… как? – Артем чуть не прыснул от смеха, вспомнив, как смешно голливудский актер Арнольд Шварценеггер исковеркал свое имя в фильме «Последний киногерой». – Это же вроде как «сосиска из Брауншвайга»? Анатолий Александрович, а как ваше имя, если вы из Брауншвайга? Мне угадать?

Глыба, нисколько не смутившись, ответил:

– Вы вроде умный малый, Артем Валерич. Меня здесь зовут Арнольд. Сами понимаете, с моей комплекцией и таким именем мне несложно завязывать знакомства, всегда есть возможность улыбнуться. Улыбка – главное оружие при знакомстве.

– Вы всех потенциальных знакомых затаскиваете в чулан для пыток? – спросил с язвой Артем. – Чтоб улыбнулись? Тогда вообще все равно, как вас зовут. Антураж не располагает к шуткам.

– Скажу вам честно, Артем, – спокойно ответил Глыба-Брауншвайгер. – Вы – уникальный персонаж, дважды попадающий в мои сети. Первый раз выбрались живым. Не заставляйте меня нервничать.

– А вы дайте жертве улыбнуться, – ответил Артем. – Сами же ратуете за улыбку.

Фон Арнсберг перебрасывал взгляд с одного собеседника на другого, как судья в пин-понге.

– Что вам от меня нужно? – Артем начал злиться. Он окончательно справился с волнением, испугом и неожиданностью. В такие минуты его успокаивал мысленно повторяемый совет, данный врачом-неврологом, прописавшим год назад пациенту Каховскому легкий антидепрессант.

«Не бойтесь диагноза, что я тут написал в карточке, это всего лишь буквы. Не бойтесь лекарства, что я вам прописал от панических атак, это всего лишь химическая формула. Бойтесь главного: погаснет солнце и нам всем – пипец».

– Видите ли, Артем! – произнес господин Брауншвайгер, обращаясь к Каховскому по-европейски без отчества. – Я не просто так сказал, чтоб не нервировали меня. Вам тогда удалось меня разозлить в Москве. Из-за вас мы лишились дорогущей явки в центре, я потерял должность в ФСБ и любимый костюм «Бриони»… и очки. Костюм я вам могу простить, но к должности в ФСБ я ковылял годы, чтобы было удобно работать и пользоваться благами суперспецслужбы для своих целей. Из-за вас мы потеряли кучу денег и времени. И когда ваша фамилия мелькнула в сфере интересов наших партнеров (Глыба выразительно взглянул на фон Арнсберга), я, конечно же, предложил свои услуги по получению от вас нужных нам предметов. Я, так сказать, неплохо знаю специфику региона, да и вас успел изучить, потому мы с вами сейчас здесь и больше ошибок не совершим.

– Я только не пойму, чем я помешал вашей службе в ФСБ? – спросил Артем, правда до сих пор не понимая, что произошло и почему Глыба «самоликвидировался».

Глыба секунду подумал, стоит ли вообще выдавать Каховскому какую-либо информацию, но сказал:

– Никогда не стоит недооценивать предсказуемость глупости. Я думал, вы, как умный человек, не будете писать директору ФСБ всю эту чушь про меня, так как понимаете, что вам никто не поверит. Но вы написали и это сработало. Это было глупо, но сработало. А так как у нас есть служба собственной безопасности, у которой в голове 16 этажей, то, видимо, ваше письмо попало на нужный. И мне пришлось уйти в отставку раньше времени. Без медальки и пенсии.

– Сожалею, – вежливо сказал Артем.

– Не стоит, Артем. Можете извиниться материально. Я так понимаю, человек вы деловой, но странный. Потому я не буду с вами торговаться. Скажем так, никакого китайского меню, выбор будет невелик. Мне нужна кадильница, которая у вас. Полагаю, в Цюрихе. Господину фон Арнсбергу нужен кортик «Гитлерюгенда», который в уголовном деле фигурирует вещдоком, а вы в этом деле адвокат. Вы приносите мне кадильницу, а господину фон Арнсбергу – клинок. После этого вы продолжаете защищать своих злодеев, больше мы вас не потревожим.

Артем неотрывно смотрел в глаза Глыбе-Брауншвайгеру. Когда тот закончил говорить, Каховский произнес, пожав плечами:

– Делов-то. А взамен?

Глыба, перехватив