Макс перевесил через руку шлем, сощурился, рассматривая пасмурное небо: дождя только не хватало. Задернул куртку и отправился за ворота.

Тишина привычно обняла его. Здесь он не чувствовал гнетущей тяжести горя, напротив, в душе поселялись покой и умиротворение. Ему невыносимо бывало в больницах, домах престарелых (случалось попадать по работе и туда), тяжело – на местах катастроф, но на кладбищах, наоборот, накатывало спокойствие. Здесь мертвые не атаковали его, как в других местах, не выплескивали агрессию, не жаловались, не требовали, а если и выходили на контакт, то общались с ним ненавязчиво. Может, потому что здесь находились те, кто принял свой уход. Вопреки страшилкам, на кладбище неупокоенных душ было мало, в отличие от мест катастроф и тяжелых преступлений. Не желавшие принять свой уход души, застрявшие между мирами, больше привязывались к местам своей гибели.

Родные погибшей блогерши с розовыми косичками уже должны были уехать, но Макс все же замедлил шаг. Идти на свежую могилу молодой девушки совершенно не хотелось. Перед глазами стояло ее юное личико: умиротворенное, будто Пантера просто уснула. Оставалось надеяться, что она не поняла, что умирает, ничто ее не напугало перед смертью, ей не было больно, а она просто навсегда погрузилась в сон. Остальных погибших Макс не видел. Степаныч, несмотря на его связи, сделал, что смог, но, видимо, не сумел договориться о допуске к другим телам.

Идя по аллее, Макс невольно снова вспомнил погибшую на концерте девушку, Ульяну, с которой все и началось. Она первая вступила с ним в контакт, когда он еще сам находился в коме, и пыталась забрать его с собой. Иногда Макс думал о том, что куда проще было бы уйти за Ульяной – не так уж плохо ему там показалось. Но, видимо, раз он вернулся, значит, его роль посредника между мертвыми и живыми оказалась куда важнее вечного покоя. Как-то Сергей Степанович сказал, что Макс так и не принял свой дар, сопротивляется ему, заглядывает в прошлое, в тот момент, который все изменил. Макс возразил: как так? Он же чувствует себя полезным, работает в агентстве, выкладывается на всю! На что Сергей Степанович ответил, что вот именно – чувствует себя полезным, выкладывается на грани истощения, жертвуя другими сферами, которые могли бы сделать его счастливым, эмоционально закрылся. «А как еще мне жить?» – усмехнулся Макс. «Вот и я об этом. Не допускаешь других вариантов», – кивнул Сергей Степанович.

Макс прибавил шаг: он почти пришел, пора выкинуть все лишнее из головы и настроиться на работу. Но еще издали заметил крутившуюся возле могилы фигуру. Макс чертыхнулся от досады, но затем узнал человека и едва не присвистнул. Он вовремя сошел с аллеи и присел возле другой могилы, спрятавшись за широкой плитой памятника так, чтобы вести наблюдение. И принесло этого Арсения сюда так не вовремя! Впрочем, то, что шаман тоже приехал на кладбище, не удивило.

Арсений, потрясая бусами, обошел могилу, запрокинул лицо и загудел какую-то песню. Макс невольно усмехнулся, но потом одернул себя: он сам во время работы выглядит не лучше. Разве что выбрал не такой кричащий стиль одежды, хоть в черном тоже привлекал к себе внимание. Арсений же, похоже, любил эпатировать. Сегодня на нем были льняные шаровары и пестрая рубаха. Под такой стиль ему больше подошли бы длинные волосы и бородка, как у батюшки, чем хаер и выбритые виски. Разглядывая шамана из укрытия, Макс понял, что Арсению может быть гораздо меньше лет, чем показалось в первую встречу. То ли барский халат тогда придавал ему возраста, то ли свет так неудачно падал, рисуя несуществующие морщины, то ли Арсений сварганил себе эликсир молодости и сбросил несколько десятков лет, но оказалось, что он не старик, а молодой мужчина, может, возраста Геры или чуть старше.

– Нет, нет, – вдруг громко пробормотал шаман и спрятал бусы в карман шаровар. – Хрен знает что!

Макс чуть не рассмеялся: никак не ожидал, что неземной Арсений может выражать досаду вполне земными ругательствами. Шаман тем временем выудил из кармана зазвонивший телефон.

– Я на месте, но уже ухожу. Ты где? А! Вижу! Иди сюда.

Макс тихо отодвинулся, надеясь, что не окажется увиденным с аллеи. Но сюрпризы на этом не закончились, потому что к Арсению подошел солист «Металлургов» Шуруп.

Сейчас, при свете дня, Шуруп показался совсем стариком, хоть по подсчетам Макса ему было не больше сорока лет. Он был истощен, лицо его испещряли глубокие морщины, заношенные джинсы и футболка болтались, как на пугале. И все же он был жив. Тянул свое существование, как тяжеленную баржу. Но за что-то цеплялся, раз его не сломили окончательно ни болезни, ни дрянь, которую он принимал, ни разрушенная карьера. Что-то его вытягивало из той дыры, в которую он провалился.

– Это не та девочка, – сказал громко Арсений. – Я догадывался, но решил проверить.

Музыкант что-то пробормотал, Шаман подхватил его под локоток и повел в сторону выхода. Макс немного выждал и тоже вышел на аллею. Держась на расстоянии, он шел за Арсением с Шурупом, жалея о том, что не может услышать их разговор. Что связывает этих двоих? И почему опять он увидел Шурупа – призрака из своего прошлого? Может, Марина все же права и пути ведут к тому трагическому концерту?

Задумавшись, Макс потерял бдительность, но вовремя притормозил, потому что Шуруп с Арсением остановились возле его мотоцикла. Вот же ж! И долго они собираются говорить? Шаман внезапно провел по кожаному сиденью ладонью, заставив Макса вскипеть от негодования, и, усмехнувшись, вытянул шею, будто выглядывая кого-то. Макс едва успел сделать шаг в сторону, но ему показалось, что Арсений его заметил. Но вскоре, будто не желая испытывать терпение хозяина байка, эти двое удалились.

Макс выждал для надежности какое-то время, завел мотоцикл и, уже отъехав на значительное расстояние, понял, что так и не попытался вызвать призрака погибшей девушки. Провалил задание.

В офисе все было почти как обычно. Только не оказалось на месте Сергея Степановича. Да Лида так и не появилась. Макс заглянул к Гере и увидел, что рядом с ним сидит Марина, на столе разложены какие-то распечатки, в чашках остывает чай, а рядом валяется смятая обертка от шоколадки. Эти двое так были увлечены делом, что даже не услышали, как Макс их окликнул. Решив не мешать, он зашел к Люсинде и увидел ее тоже за работой. На столе громоздились стопками книги, несколько лежали раскрытыми. Похоже было на то, что Люсинда полностью опустошила шкаф