в том, что предстояло слишком много работы внутри.

– Но, Луиза, тебе полегчает. Просто прими…

Голос Хеннинга Бауэра звучал настойчиво и обеспокоенно, но Мартин видел, как Луиза затрясла головой, когда они вошли в гостиную.

– Я хочу сохранить способность ясно мыслить. Нужно выяснить, что все-таки произошло. Мы на острове, здесь никого больше нет. Убийца – один из нас!

Голос сорвался и эхом прокатился по комнате.

– Не говори так, Луиза, – резко оборвала ее Элизабет Бауэр. – Среди нас нет убийцы. Он прибыл прошлой ночью, на лодке.

Луиза не ответила, рухнула в кресло и зарыдала. Элизабет склонилась над ней.

– Может, тебе лучше прилечь?

Красные круги вокруг глаз и чуть заметное подергивание губ – вот все, что напоминало о том, что сегодня утром внуки и сын Элизабет найдены мертвыми.

– Мы приносим свои извинения за то, что вынуждены побеспокоить вас в таком горе, – осторожно заговорил Патрик, – но нам нужно будет поговорить с каждым из вас.

– Что, сейчас? – Глаза Хеннинга тревожно забегали. – Вам нужно поговорить с нами прямо сейчас? Это не может подождать? Мы только что потеряли…

Старик не нашел в себе силы закончить фразу, замахал руками. Рядом с Мартином возник обеспокоенный Йоста. Двое медиков вопросительно смотрели на полицейских.

– Похоже, вы здесь больше не нужны, – сказал им Патрик. – Обязательно оставьте образцы отпечатков обуви для сличения.

Медики кивнули и ушли. Хедстрём прокашлялся.

– Как я уже сказал, мы должны взять ваши свидетельские показания.

– Можно начать с меня, – Луиза вытерла нос и выпрямилась в кресле.

Элизабет опять наклонилась к ней, но Луиза с вызовом взглянула на нее.

– Как раз это я и собирался предложить, – сказал Патрик. – Но, думаю, нам лучше разделиться. Луиза, мы можем где-нибудь уединиться? Элизабет поговорит с Йостой, а Хеннинг – с Мартином.

– Согласен, – отозвался Хеннинг.

В комнате стало тихо, Мартин огляделся. Все в разной степени шока. Уле и Сюзанна сидят на диване, крепко обнявшись. Вивиан в кресле, смотрит на огонь. Рикард и Тильда стоят в стороне.

Мартин почувствовал приступ тошноты, но скоро все успокоилось. Этот день необратимо изменил его. Больше всего хотелось вернуться домой и обнять Туву и Метте. Обхватить руками ее живот и никогда не отпускать. Но есть работа, которую надо делать. Ему и коллегам-полицейским предстоят долгие беседы со скорбящими родственниками, один из которых может оказаться убийцей.

Мартин не мог не согласиться с Луизой. Какими бы потрясенными ни выглядели эти люди, распознать преступника бывает непросто. Это то, что он усвоил за долгие годы службы в полиции.

– Сначала Рольф, потом Петер и мальчики… Это не может быть совпадением.

Голос Вивиан заставил всех обернуться в сторону камина. Элизабет раскрыла рот, как будто собиралась что-то сказать. И тут же закрыла.

Снаружи послышался звук вертолета. Мартин посмотрел на небо через окно. Черт, журналисты… Как они только умудрились пронюхать?

* * *

– Что произошло? Рассказывай.

Они уединились на единственном диване в кабинете Хеннинга. Руки Луизы дрожали, глаза бегали, как будто она держалась из последних сил. Патрик старался говорить спокойно и ясно.

– Я… мы засиделись допоздна, было много вина, и я уснула на диване. Элизабет и Хеннинг не стали меня будить и накрыли одеялом. Все равно мне было бы тесно в постели с… – ее голос сорвался, – с мальчиками. – Она остановила взгляд на Патрике. – Но я должна была спать в нашей с Петером спальне, об этом знали все. Значит, и я тоже…

– Этого мы утверждать пока не можем, – перебил ее Хедстрём.

Он старался не обращать внимания на шум вертолета снаружи и только недоумевал, как СМИ умудрились пронюхать так быстро. Кто-то, должно быть, предупредил их – это было единственно возможное объяснение. Пока только один вертолет, но за ним последуют другие. Потом будут лодки. Они устроят здесь цирк…

Патрик сжал зубы. Проклятые гиены! Хотя если вертолет, то лучшей аналогией будут стервятники.

– Но такое возможно, правда? – отозвалась на его поправку Луиза.

Она взяла с подлокотника одеяло и завернулась в него. Женщина в годах – как видно, экономка – бесшумно приблизилась с чаем. Ни Патрик, ни Луиза не притронулись к угощению.

– Мне трудно строить догадки, Луиза. Продолжай, пожалуйста. Итак, ты уснула на диване…

– Да, и проснулась довольно поздно. Это необычно для меня, ты ведь знаешь…

Патрик заставил себя улыбнуться.

– Да, Эрика часто ворчит по этому поводу.

– Как я уже сказала, было поздно, много вина и потом… я устала. Сначала эта вечеринка, потом смерть Рольфа… Думаю, я просто вымоталась, и телу был нужен хороший отдых.

– Во сколько ты встала?

Одеяло колыхнулось, когда Луиза пожала плечами.

– Спроси Хеннинга и Элизабет, они встали раньше меня. Удивительно, как только им удалось так быстро справиться с алкоголем. Думаю, сказался многолетний опыт…

Она слабо улыбнулась, но как будто тут же опомнилась и всхлипнула:

– Это… мой мозг отказывается это воспринимать…

Патрик положил руку ей на плечо, погладил через одеяло.

– Мы постараемся управиться как можно скорее, чтобы ты могла отдохнуть. Значит, ты сразу пошла в свой дом, как только пробудилась?

– Да, мне показалось странным, что Петер и дети еще не встали. Макс может спать долго, но Вильям просыпается… – она запнулась, – просыпался обычно рано. Я решила разбудить их.

– Ты никого не встретила по дороге? Кто-нибудь, кроме Хеннинга и Элизабет, уже проснулся к тому времени?

Луиза вытерла под глазами.

– Нет… я слышала, как кто-то возился на кухне. Нэнси, наверное. А больше никого не было. Рикард и Тильда спали в детской. Я прошла мимо, дверь была закрыта. – Луиза снова подняла голову, задрожала и поплотней укуталась в одеяло. – И потом… я увидела их. Так много крови… Глаза Вильяма широко раскрыты. Я… я бросилась к нему, взяла за плечи, но… голова упала на грудь.

Тело Луиза сотрясалось в рыданиях. Патрик подождал с минуту и осторожно спросил:

– А оружия ты никакого не видела?

– Нет, – Луиза медленно покачала головой. – Но я не знаю, я ведь не искала…

Она задышала чаще, интенсивнее. Патрик снова взял ее за руку:

– Хорошо. Что было потом?

– Я пошла обратно к большому дому. Хеннинг и Элизабет увидели меня через окно. То, что было дальше, можно описать одним словом – хаос…

Она покрутила руками на коленях. Одеяло упало. Как ни тяжело было Патрику смотреть на окровавленную рубашку, это тоже была улика.

– Я должен просить тебя оставить нам одежду, – он кивнул на рубашку. – Могу представить, как тебе хочется сорвать ее с себя. И не мой руки, не принимай душ, пока криминалисты