ничего, кроме как ждать. Ненавижу это больше всего на свете. Лучше бы сразу знать, что происходит и к чему готовиться, чем это медленное, убивающее надежду ожидание.

Не бросили же меня одного, связанного, умирать здесь, в лесу. С другой стороны, а если бросили? Блядь.

Я дернулся еще сильнее, понимая, что кто бы меня не вязал, он постарался на славу, потому что свободы движений просто нет. Веревки больно впиваются в кожу и саднят при малейшем движении. Стул тоже кажется крепким. Расшатать его что ли? Получится ли? В идеале расшатать так, чтоб можно было рухнуть на него и разбить его своим весом. Главное, спину при этом не сломать.

Я сгруппировался и толкнул стул, но безуспешно. Не хлипкий и старый, стоит на ножках уверенно. В заднице я. Не остается ничего, только ждать. Ждать, чтобы узнать, кто меня похитил и зачем.

Время тянулось медленно в этой клетке. Перед глазами темнота, вокруг ни звука, кроме редкого пения птиц. Я подумал о том, как сильно я хотел бы одного — домой, к Вете. Думать о ней и плохом раскладе для себя больно. Жизнь итак не была к нам милосердной, мысли о том, что не вернусь к ней я просто не допускаю. Убьют — выползу из могилы, но приползу домой к ней, никакая земля меня не удержит. Не хочу верить в плохой исход. Не буду, на хуй.

Нужно было жениться на ней сразу. Развестись и жениться в тот же день. Не жизнь, а парад проёбанных возможностей. Раз упустил, два упустил, и закончил… связанный, хер пойми где и почему.

Мучительное ожидание развязки било по нервам и убивало. Я старался держаться бодро. Думал о Вете и о дочери, и о том, что никто меня с ними не разлучит. Закалял свой дух и сохранял запал воевать. Ибо тот, кто меня похитил, получит войну. Я пусть связанный, но я найду способ развязаться. А как развяжусь — пусть убегают так быстро, как могут. Пощады не будет, слишком сильно нервы мне сделали. Лишь бы не пристрелили, как собаку.

Я не знал, сколько времени сидел, какое время суток было. И почти начал впадать в отчаяние, как послышались шаги. Медленные, нерасторопные. Они прошли рядом со мной, но меня не тронули.

— Выпусти меня, — крик вырвался из самых недр души, но вошедший услышал лишь мое приглушенное мычание.

В следующий момент меня коснулись руки и медленно повязка стала ослабевать, а затем и вовсе слетела с глаз. В глаза ударил яркий свет, и я поромщился, тут же их зажмурив. Дал им время привыкнуть, совсем чуть чуть. Пока глаза привыкали, руки развязали и повязку на моем рту.

Я сощурил глаза до боли, и тут же резко распахнул их, вперившись жадным взглядом в того, кто находился со мной в одной комнате.

— Ты? — опешил, когда понял, кого вижу перед собой.

— Я, — самодовольно ухмыльнулся Глеб, глядя на меня сверху вниз. — Ну и кто теперь идиот, а, Арский?

Видимо, я. С, который недооценивал этого недоумка и взрастил его под своим носом. Я, который платил и повышал ему зарплату, когда за косяки нужно было его уволить. И я, который поверил, что он лежит в больнице на растяжке со сломанной ногой и травмой позвоночника, и не отправил кого-нибудь его навестить, чтоб убедились воочию.

— Что тебе нужно? — спросил без обиняков.

Меня утомило ожидание и игры. Я хочу решить этот вопрос, покончить с этим, и вернуться домой к своим девочкам.

— О, я много чего хочу, Левушка.

Я дернул бровью от этой дерзкой фамильярности. И запомнил. Я связан, пока. Я не буду связан вечно. Поквитаемся.

— Давай без фантазий, а конкретно. От меня что нужно? Список, от А до Я.

А я буду думать, что с этим делать. Потому что думать явно не твое, Глебушка.

Хотя эту аферу ты провернул, и провернул прекрасно. Значит, где-то я все же просчитался. Где только?..

— Будет. Терпение, Арский. Терпение не твой конек по жизни, но тут придется потерпеть.

Кажется, на моем лице отразилось все, что я об этом думаю.

— Ух, какой грозный лев, — рассмеялся мой бывший сотрудник. — Жаль, что в цирке. И уже никого не пугает.

— Не нужно недооценивать, — хмыкнул, презрительно дернув губой. — Развяжи меня, и посмотрим цироковое представление. Или боишься?

Брать людей на слабо иногда полезно. Тем более таких как этот товарищ, которые живут под девизом “слабоумие и отвага”. А вдруг повезет? Я в той ситуации, когда использовать нужно любые варианты.

— Связанным ты нравишься мне больше, Арский.

Провокация не сработала. Я не упал духом. Пусть хохмит себе. Есть диалог, уже неплохо. Осталось понять, как его разболтать и быстрее прийти к той самой классической части, когда злодей выбалтывает тебе все свои планы и обиды. Ведь не будь обид, не стал же бы он такую херню творить. Он тут себе уже две уголовки минимум заработал — похищение человека и угроза расправой. Если еще вымогать станет, на третью пойдет. Только с какой целью? Не зависть же. Не потому что злой босс обижал и выговоры делал. Я надеюсь, по крайней мере. Иначе будет слишком грустно.

Мой мозг вдруг воспроизвел мне его фразу вновь, и я стремительно нахмурил брови. Поднял недоуменный взгляд на него. Дичь подумал. Полнейшую. Лютую.

— Нравлюсь? — уточнил осторожно.

Этот кретин заржал вслух, но я не спешил выдохнуть с облегчением.

— Не ссы, кретин. Нравишься значило, что кулак твой мне в морду не прилетит, а не то, что ты себе надумал. Права она, пиздец у тебя самомнение, чел.

— Она?

Глеб заткнулся и посуровел. А я пожалел, что спросил вслух. Но возликовал. Чем больше говорим, тем больше деталей вскрывается. Нужно только действовать по умному, и он сам мне все выболтает.

— Итак, что имеем. Есть ты, альфа самец, которому я нравлюсь связанным, ведь ты знаешь, что развяжи ты меня, я тебя в узел скручу голыми руками. И есть дамочка, которая явно вдохновила тебя на уголовные дела.