Шрифт:
Закладка:
— С Новым годом! — Они чокнулись бокалами, торопливо проглотили шампанское.
Аня чихнула — пузырьки ударили в нос. Станислав заливисто рассмеялся:
— Ты чихаешь, как котенок!
Романтический момент был упущен: Станислав ее не поцеловал. Аня схватила мандаринку и принялась чистить. Станислав положил в тарелки по ложке оливье, протянул Ане.
В телевизоре грянули крики «Ура!», и начался новогодний концерт. Ночное небо озарил салют. Аня приникла к стеклу, глядя на огненные узоры. Когда она была совсем маленькой, она называла салюты жар-птицами. Зрелище было до того волшебным, что ей казалось: это сказочные птицы озаряют звездное небо взмахами своих крыльев.
Станислав погасил свет, Аня обернулась. На лице Станислава вспыхивали отсветы фейерверков. Он подошел к окну и стал с ней рядом. За окном взрывались салюты, а сердце Ани готово было вырваться из груди. Внезапно Станислав нащупал ее ладонь, стиснул кончики пальцев, и Аня замерла, боясь шелохнуться.
В продолжение волшебства комната наполнилась знакомой мелодией. Какая-то современная группа перепела песню про снежинку из кинофильма «Чародеи». Аня слушала знакомые наизусть слова, и они наполнялись для нее новым смыслом. Потому что рядом был Станислав. Потому что он держал ее за руку. Потому что ее сердце никогда прежде не билось так часто.
— Когда приходит год молодой, а старый уходит прочь,
— неслось из телевизора, -
Дано свершиться мечте любой — такая уж это ночь.
Затихнет все и замрет вокруг в преддверии новых дней,
И обернется снежинка вдруг жар-птицей в руке твоей[2].
С последними словами песни Станислав притянул Аню к себе. За один удар сердца до их поцелуя в небе вспыхнул фейерверк, отразился в темных глазах Станислава. Это было так красиво, что у Ани перехватило дыхание. В следующий миг Станислав поделился с ней своим. Его губы были жадными и горячими, руки крепко стиснули талию. Земля поплыла под ногами, и Аня оторвалась от пола и взлетела. Это Станислав посадил ее на подоконник. За ее спиной взрывались фейерверки, сердце плавилось, как свечи на столе. Она чувствовала себя на седьмом небе. Всю свою взрослую жизнь она шла именно к этому моменту: когда в небе встречаются сотни салютов, а единственный на всей земле мужчина, предназначенный ей, не может напиться ее поцелуями.
В дверь позвонили.
— Не откроем, — выдохнул Станислав, на секунду отрываясь от Ани.
В дверь забарабанили.
— Если это мама, то она может быть очень настойчива, — с досадой пробормотал Стас, отпуская Аню.
Только бы это не Лариса, с испугом подумала Аня, глядя вслед Станиславу. Она соскользнула с подоконника, торопливо поправила платье и пригладила растрепавшиеся волосы. Зацелованные губы горели огнем — разве скроешь, чем тут они со Стасом занимались?
— А вот и я! Твой новогодний подарок! — раздался из коридора низкий женский голос.
А Лариса не оригинальна, подумала Аня, закусив губу от досады.
Неизвестная блондинка с ярким макияжем ткнула в лицо Станиславу бенгальским огнем и, воспользовавшись его замешательством, с криком «С Новым годом!» прорвалась в квартиру.
— С Новым годом! С Новым счастьем! — От пронзительного голоса девушки у Стаса заложило уши. — А твое счастье — это я!
Девица замахала бенгальским огнем, так что искры во все стороны посыпались, а Шарик тревожно гавкнул и попятился.
— Послушайте, вы ошиблись дверью! — возмутился Стас, намереваясь выставить незнакомку за дверь.
— Не узнал меня? — огорчилась блондинка. — Стас, ты чего! Это же я, Рита! Рита Разгуляева!
— Рита? — Стас удивленно моргнул, разглядывая однокурсницу, которую не видел семь лет. Ритка отстригла длинные русые волосы, перекрасила их в яркий блонд и зачем-то напялила на голову золотистый венок.
— Как я тебе? — Приняв его замешательство за восхищение, Рита покрутилась вокруг своей оси, продолжая, как ненормальная, размахивать бенгальским огнем.
— Тебя прям не узнать! — честно сказал Стас.
Рита расценила эти слова за комплимент, приперла Стаса к стенке и смачно поцеловала.
Да что же это такое! Все как с ума посходили в эту новогоднюю ночь. Он тактично, но твердо отстранил Риту.
— Ты не один? — ревниво осведомилась она и ринулась в гостиную. — С Новым годом! — кивнула она застывшей Ане. — Я ваша Снегурочка. А что это тут у вас? — Рита ревниво оглядела стол, потянула носом. — Никак романтический ужин! Ванильные свечи, шампанское, фрукты, салат. Ну извините, что помешала вам целоваться!
Бенгальский огонь в ее руке догорел, и Рита не нашла ничего лучшего, чем сунуть его прямо в салатницу с оливье. Знала бы она, с каким трудом это оливье было добыто!
Стас с раздражением тряхнул Риту за плечо. Та ужом выскользнула из дубленки и сунула ее в руки Стасу.
— Ах, конечно, извини. Забыла раздеться!
Под дубленкой оказались глубокое декольте и загорелые длинные ноги, едва прикрытые коротким сильно декольтированным белым платьем-туникой в греческом стиле. Талию перетягивал широкий золотистый пояс. Так вот к чему этот дурацкий венок на ее голове! Похоже, Рита возомнила себя олимпийской богиней. Только высокие белые сапожки выбивались из образа.
— Тебе вообще раздеваться не стоит! — Стас накинул дубленку обратно на плечи Рите.
А ведь не зря его Кирилл предупреждал, что Рита разоделась, как стриптизерша. Он не приехал в ресторан, и Рита решила заявиться к нему домой. Но на что она надеется? Они не виделись целую вечность и уже давно стали друг другу чужими.
— Что, даже шампанского не предложишь? — Рита капризно надула губки, совсем как в институте, когда просила написать за нее реферат, и нетерпеливо топнула каблуком.
— Тебе уже хватит, — резко сказал Стас.
— Тогда я налью сама! — Рита схватила бокал со стола и плеснула в него шампанского до краев. — С Новым годом!
Рита запрокинула голову и принялась жадно пить. Стас бросил неловкий взгляд на Анну, которая застыла у окна. Что она о нем подумает? Всю ночь к нему бабы табуном шастают. А эта к тому же почти голая!
— А вы что же не пьете? — Рита поставила бокал, бросила острый взгляд на Анну, оценивая соперницу. — Не хотите, как хотите!
Она уже порядком захмелела, и у Стаса чесались руки засунуть ее под холодный душ. Где кстати Кирилл? Он же сам хотел приударить за Риткой. Почему ее отпустил?
— Вот что, Стасик, — Рита, решившись
