В километре от нас крупный гуль рылся длинными когтями среди мусора и костей. Вооруженный отряд его совершенно не пугал. Лишь разок он крутанул в нашу сторону плешивой головой с торчащими клоками волос. Это уже, извините, наглость.

"Екил, прикончи вон ту тварь".

Если ему настолько плевать на войска, то и на гражданских гуль нападет без страха. Пусть северная военная кампания у меня проходила под лозунгом "Устрой дестрой". Сейчас я на имперской территории.

Мастер-венатор направил коня черной масти галопом к чудовищу. Тут гуль уже смекнул, что дело пахнет керосином. Вразвалочку, но крайне бодро заковылял прочь. Тряслось зеленое раздувшееся пузо. Далеко не ушел. Странно, но из седла Екил атаковать не стал. Метров за сто до цели спрыгнул и задал такого стрекача, что любой Усейн Болт восхитится. Особенно учитывая, что бежал венатор в броне и при оружии. Гуль развернулся, понимая что уже не уйти. Монстр поднял когтистые лапы, попытался цапануть человека по лицу. Но Екил нырнул под вражеский удар и вогнал короткий меч в голову твари снизу под подбородок.

Странный он, этот цестинец. Я немало венаторов повидал и все они полагались на схожий набор приемов. Это логично. Учит ведь их одна контора. Стандарт венатора включал тяжелую броню, длинное, мощное оружие как ближнего боя, так и метательное. Екил же предпочитал легкие броню и оружие. Причем, имелся у него и стандартный набор снаряжения венатора. Его таскал слуга. А еще… Я пока три раза видел как цестинец убивал монстров и ощущение, что он не использует подавление, чтобы ослабить цель. Будто дает им фору. Сначала позволяет врагу двигаться и атаковать свободно, а потом убивает одним ударом, сочетая стихийное усиление и подавление.

Ладно. Не думаю, что эта ситуация требует моего вмешательства. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы приказы выполняло.

Город встречал нас достаточно торжественно. Народ стоял по обочинам дороги не просто ожидая проезда конной процессии, а увлеченно орал всякое в нашу честь.

— Смерть шаддинским козолупам!

— Палач, палач идет!

— Убей их всех!

И много еще чего не для протокола. Среди этих горожан я замечал много если не калек, то людей минимум отмеченных войной. Шрамы, ожоги, потерянные глаза и руки. Не только окрестности несли на себе отпечаток боя за город. Так что местные были настроены очень решительно. Этого, кажется, не хватало некоторым сенатским кругам.

В городе нес службу молодой стратег по имени Нималексис Царон. Всего лишь третий уровень. В Перинон его прислали чисто на гарнизоне посидеть и поохранять пути снабжения. Распоряжался он одним не совсем полным легионом. Гораздо большей военной мощью и властью здесь обладал префект. Человек пожилой, улыбчивый и зловещий как толпа умертвий.

— Я до войны владел тут виноградниками. — рассказывал он. — А теперь сами видите, что вокруг.

— Да уж.

— У вас интересная репутация, стратег. Нам здесь не хватает людей с такой репутацией. Многим сейчас кажется, что Империя живет только окраинными провинциями. Только мы не забыли как на самом деле нужно защищаться и нападать.

— А позвольте узнать, кто из стратегов руководил обороной города во время осады?

— Петрий. Только он и остался. Один стратег второго уровня против почти всей свиты Ксериона.

А, ну теперь ясно откуда у Петрия столько уровней накапало.

— И вы выстояли. Это большой подвиг.

— Причиной таких больших подвигов становится еще большая глупость. Годы взяток и заигрываний с местными царьками, годы праздной лени и жадного вероломства. А кончается все армией в сто двадцать тысяч, сметающий все на своем пути. Стрелы закрывали солнце. И это были не все силы Ксериона.

— Остальные ему не позволила перетащить пустыня?

— Да. Так он бы привел все четыреста тысяч, а то и больше. Но Сахут и Бер-Шадд не лучшие места для масштабных маршей. Вы здесь ради колдунов?

— Именно. Мне выслали приглашение от Телуры Рег Зардан.

— Маги… — вздохнул префект, а затем яростно зашептал мне на ухо. — Уверен, что они и их демоны на стороне шаддинцев. Пришли сюда, пытаются отобрать у нас оружие, но на варварских жрецов и монстров им плевать. Все дело в Азарде… Он тиран и самодур. Возомнил себя вершителем судеб мира. Может, шаддинцы ему платят, но скорее он просто хочет создать для нас вечного врага. Стравить людей и наживаться на бесконечном кровопролитии.

Вот уж не знаю… Вроде при личной встрече он не производил впечатление злостного интригана, но кто его разберет… Ему больше тысячи лет. Мерить его нашим аршином просто глупо. Может, он правда решил, что для раскачки прогресса Империи нужен конкурент? Или Азард просто пытается отобрать у детей, подравшихся в песочнице, боевые гранаты и авиабомбу, которыми они по незнанию могут разнести весь двор. Магия это таки материя загадочная.

— Эх, чтобы подумал, Антавий Сагион, увидев как его дальние потомки страдают от покоренных ранее народов… — вздохнул префект, меланхолично поигрывая вином в бокале.

Темно-красная влага оставалась тонким слоем на стекле и медленно опускалась вниз.

Антавий Сагион. Это стратег древности, который когда-то брал Канертег в последнюю войну с ним. Сагион и его легионы погибли под стенами города, поглощенные морем. Убиты страшным заклятьем. Однако своей цели стратег добился. Давний конкурент и заклятый враг Империи потерял все свое влияние. Вроде как магия, которую канртегцы обрушили на легионы, вышла им боком с большой Б, а то и П. С тех пор в легендарном торговом городе все очень плохо с погодой, урожаями, землей и… да почти со всем. Я вспомнил знакомых мне представителей Канртега: Альденг, ее прихвостня, Сову… Они вроде как загорелые и бледные одновременно. Кожа по генотипу смуглая, но живут в месте с недостатком солнца. Еще и глаза у них какие-то неправильные.

— Шадд должен был разделить судьбу Канртега. — продолжал префект. — Но жадность взяла верх над мудростью. Не могу призывать вас убивать всех мужчин-шаддинцев и мальчиков на захваченной местности. Но руки хотя бы рубите…

После визита вежливости к префекту, я наконец отправился к магистру Телуре. Она проживала в трехэтажном изящного вида особняке, который плохо вписывался в архитектуру города. Отлично он вписался бы в какую-нибудь мега дорогую экранизацию “Тысяча и