почву и разузнать, убедит ли он Ранджита Сингха передать афганцам Пешавар. Это положило начало двухлетним – и бесплодным – переговорам, в рамках которых Дост Мухаммед надеялся вернуть город, а британцы надеялись включить Афганистан в сферу своего влияния. Генерал-губернатор ответил эмиру: «Мой друг, не в правилах Ее Величества[527] вмешиваться в дела суверенных народов». Дост Мухаммед успокоился. Если невмешательство действительно являлось принципом британской политики, то Лондон мог стать самым безопасным союзником для Афганистана.

В следующем году лорд Окленд отправил в Кабул торговую миссию во главе с Александром Бернсом. Эмир радушно принял гостей. Официально шотландец приехал с прежней целью – изучить коммерческие возможности страны по поручению Ост-Индской компании; однако он не имел права заключать какие-либо соглашения. Генерал-губернатор сформулировал задачу Бернса: проводить как можно больше времени во дворце, узнать все о российском влиянии на Дост Мухаммеда, но избегать любых намеков на британскую помощь. Таким образом, Бернс вернулся в Кабул сугубо в качестве шпиона.

Лорд Окленд ограничил полномочия Бернса, поскольку прислушивался к Уильяму Макнатену – старшему эксперту по внешней политике. Тот представлял собой викторианскую версию американских «охотников на ведьм» 1950-х гг. – куда бы они ни смотрели, им мерещились коммунисты, а вот Макнатен повсюду видел «русского медведя». Будучи специалистом по Центральной Азии, он был уверен, что угроза британскому влиянию сосредоточена именно в этом регионе, – и что русские в реальности нацелились на Индию.

Крепкий союз с Дост Мухаммедом позволил бы британцам заблокировать российскую экспансию, но Окленд и Макнатен не доверяли Дост Мухаммеду. Он был слишком силен. Выполняя приказ генерал-губернатора, Бернс старался не обсуждать с монархом Пешавар, военную помощь, англо-афганские договоры и установление дипломатических связей. Время визита истекло – и эмир понял, что Бернс собирается обратно в Индию, не дав ему ни единого обещания.

В ноябре 1837 г. – пока шли англо-афганские переговоры – персы осадили Герат. Братья Дост Мухаммеда, правившие Кандагаром, запаниковали и едва не присягнули на верность Мохаммед-шаху Каджару. Лондон поддерживал Гератское ханство, а Петербург – Персию. Главные участники «Большой игры» опять схлестнулись в схватке – и снова опосредованно, оставаясь в тени и передвигая фигуры на восточном шахматном поле.

На фоне этих событий в Кабул приехал некий поручик Ян Викторович Виткевич. Он представился царским посланником и изъявил желание встретиться с эмиром. Личность Виткевича до сих пор порождает споры – его называют и авантюристом, и внештатным российским дипломатом, и тайным агентом, и официальным лицом – переводчиком при Оренбургской пограничной комиссии. Согласно распространенной версии, поручика командировали в Кабул в ответ на просьбу Дост Мухаммеда о помощи, адресованную русскому правительству. Министр иностранных дел Нессельроде якобы говорил, что не знаком с Виткевичем, а Николай I отрицал, что Виткевич действовал от его имени. У Петербурга имелась веская причина для подобной позиции – Россия не хотела лишний раз обострять отношения с Великобританией, с которой уже велась «Большая игра». Тем не менее Виткевич предложил Дост Мухаммеду наладить контакты с царем. «Загадочный русский» примирил враждующих афганских феодалов друг с другом и с персами. Вопреки истерическим публикациям в английской прессе он, конечно, не намекал на совместное русско-афганское вторжение в Индию. Поручик лишь предположил, что несколько российских эмиссаров могут поселиться в Кабуле, а затем – конечно, только для их защиты – в город могут прибыть военные…

Дост Мухаммед уведомил Окленда о встрече с Виткевичем, дабы подразнить генерал-губернатора и подтолкнуть его к решительным действиям. Эмир кидал медведю объедки в надежде вызвать ревность у льва – и в результате заполучить Пешавар. Терпение англичан лопнуло, однако их реакция превзошла все ожидания афганцев. 30 июля 1838 г. британский посол заявил Мохаммед-шаху Каджару, что Лондон будет рассматривать дальнейшую осаду Герата как операцию против Британской Индии – и что шахская армия должна немедленно убраться в Персию, если Тегеран не желает войны с Великобританией. Для наглядной иллюстрации этой угрозы в Персидском заливе появилась британская эскадра. 28 августа 1838 г. – спустя восемь месяцев – осада с Герата была снята.

Осенью того же года британский посол в Петербурге, лорд Кланрикард вручил Нессельроде ноту, в которой утверждалось, что российские дипломаты и агенты в Афганистане и Персии оказывали помощь персам под Гератом, препятствовали работе британских посредников и вообще поступали враждебно интересам Туманного Альбиона. Вследствие такого давления переговоры Виткевича в Кабуле были прерваны, а его самого – как и графа Ивана Осиповича Симонича, посла в Персии – отозвали. Впоследствиии царское правительство не признало договоры, которые Виткевич заключил с афганцами.

Новости из Кабула о сношениях Дост Мухаммеда и Виткевича вызвали переполох в Индии. Макнатен рвал и метал – ведь кабульский эмир, как он и предрекал, оказался коварным и двуличным. Генерал-губернатор не на шутку обиделся. «Сэр, – предупредил он Дост Мухаммеда, – вы должны воздержаться от любой переписки с Персией и Россией. Вы также не должны принимать их агентов без нашей санкции». Да, это писал тот же лорд Окленд, который двумя годами ранее уверял эмира, что Великобритания не вмешивается в дела суверенных народов.

Дост Мухаммед все еще надеялся на сотрудничество с англичанами. Эмир мог бы напомнить генерал-губернатору, что он является суверенным монархом, – но вместо этого лишь попросил Окленда письменно изложить свои условия – особенно касаемо Пешавара. Окленд и Макнатен растерялись. Зачем Дост Мухаммеду потребовался письменный документ? Почему он продолжает вести с ними диалог? Какой туз он прячет в рукаве? Макнатен постановил, что эмир подчиняется царю – а значит, его надо свергнуть.

У британцев имелся отличный кандидат, способный заменить Дост Мухаммеда, – Шуджа-шах. Он по-прежнему жил в Индии на британскую пенсию, имел право на афганский престол и являлся внуком Ахмад-шаха Дуррани. Более того – Шуджа-шах уже носил корону с 1803 г. по 1809 г.

1 октября 1838 г. лорд Окленд выпустил манифест Симлы.[528] В нем говорилось, что Дост Мухаммед готовил «неспровоцированное нападение на нашего старого союзника, махараджу[529] Ранджита Сингха» – и что генерал-губернатор Индии поддержит в борьбе за власть «популярного во всем Афганистане» Шуджа-шаха. «Все соображения политики и справедливости» привели Окленда к тому, чтобы содействовать «восстановлению шаха на троне его предков». Успех этого предприятия позволял «разумно надеяться на свободу и безопасность торговли, а также процветание афганского народа». Кроме того, согласно документу, британцы не стремились завоевать страну – они лишь хотели удостовериться, что будет установлена «независимость и целостность Афганистана». Как только это произойдет, цели британцев будут достигнуты, и они уйдут.

Манифест Симлы определил судьбу Афганистана как минимум на ближайшие 80 лет. Подготовка к Первой англо-афганской войне вступила в завершающую фазу.

Глава 5

Обитель покоренных

Все будет так, как мы хотим. На случай разных бед У нас есть пулемет «Максим». У них «Максима» нет.

Хилэр Беллок

Уход персидского шаха из Герата не успокоил британцев. Прибыв в Индию по морю, они прекрасно знали, что предыдущие захватчики проникали на субконтинент через северо-западные горные перевалы Афганистана. По мнению Лондона, афганский монарх должен был сидеть в Кабуле под защитой англичан – а уж они сумели бы сдержать любую вражескую экспансию. Такое афганское государство способствовало бы развитию британской коммерции в масштабах всей Центральной Азии.

Лорд Окленд начал подготовку к войне еще летом 1838 г. В июне он заключил трехсторонний договор с Ранджитом Сингхом и Шуджа-шахом, по которому последнего планировалось возвести на кабульский престол. Пешавар и приграничные районы Афганистана отходили к сикхам – союзникам Великобритании; таким образом, британцы распространили бы свою власть вплоть до самых границ исторической Индии.

В последние месяцы 1838 г. Окленд собрал так называемую «армию Инда» – войско, включавшее в себя британские и индийские подразделения (в частности сипаев и сикхов, предоставленных Ранджитом Сингхом), а также наемников Шуджа-шаха. Общая численность армии составляла примерно 31 800 бойцов, 30 тыс. верблюдов и обширный обоз (в котором, по некоторым данным, было около 30 тыс. слуг).[530] Узнав об этом, Дост Мухаммед не удивился – ведь в манифесте Симлы открыто говорилось о намерении британцев вторгнуться его владения и установить там «законного» афганского правителя Шуджа-шаха. Окленд даже перечислил поименно английских агентов, которые будут консультировать нового монарха. Правительство в Лондоне