— Альбус… Давай объявим о победе? Чтобы опровергнуть это, Пожирателям придётся показать живого Тёмного Лорда, а когда они этого не смогут, по ним ударит паника. Может быть передерутся между собой, может быть организация расколется и часть начнёт сдавать своих под гарантии неприкосновенности.

— Мы будем очень бледно выглядеть, когда он вернётся. Так что давай отложим праздник и награждения до того момента, когда у нас будет его тело.

— Не когда он вернётся, а если вернется. А если тебя волнует общественное мнение… Давай слепим какой-нибудь мякишь из хлеба и скажем, что это он Сам-Знаешь-Кого победил? Например, Сам-Знаешь-Кто не сумел заавадить какого-нибудь маггла, потому что в нём оказалось слишком много любви?

— Нет, Аластор.

— Ладно, попробую зайти с другой стороны. Если я начну сжигать картины, это поможет нашей борьбе? Я могу прямо сейчас аппарировать в маггловский музей и…

— Нет, Аластор. Иди работай. Автора сожжёной мной картины под усиленную охрану и засад побольше вокруг него. Чуть что — зовите меня, не стесняйтесь. Найди мне Лавгудов, я думаю они могут быть в плену у Волан-Де-Морта, — Альбус был готов покляться, что его противник под конец увидел воздействие картины, но слишком поздно. А кто в Англии есть из Видящих, кроме тех, кто безвылазно сидит в Отделе Тайн? Только Лавгуды. — Я пока пошлю Северуса узнать, что творится у Пожирателей, как только скину воспоминания в Омут Памяти.

— И это поможет нам одержать победу? — со скепсисом поинтересовался Грюм.

— Да, — ответили ему.

Когда Аластор удалился, Дамблдор в задумчивости стоял над Омутом Памяти, делясь с ними последними воспоминаниями.

Исходя из тех фактов, которые он собрал, историю Тома Реддла можно считать завершённой. Очередной Тёмный Маг загубил свою личность и душу, хотя он и не понял, как. Очевидно, это произошло ещё в конце прошлого года. Другая палочка, другой Антипатронус, другой фамильяр, небольшая корректировка политического курса, интерес к оборотням, интерес к магглам, интерес к маггловской технике, маскировка на лице, скрывающая человеческую внешность. Как никто больше не догадался? Больше демаскировать себя можно было только слушая на собрании Пожирателей маггловскую музыку!

А вот история Тёмного Лорда Волан-де-Морта продолжается.

Тёмный Лорд умер, да здравствует Тёмный Лорд.

Кто же ты? Зачем ты продолжаешь его дело? Просто жадность или в тебе есть нечто от Тома? И что намного важнее, как тебя остановить? Альбус был уверен — Том Реддл создал крестражи. Но в каком виде и с каким функционалом крестражи достались его преемнику? Ни в каком? В неизменном? Нечто среднее? Загадки во Тьме…

Но вот одно отличие между старым и новым Тёмным Лордом очевидно. Тому Реддлу было не жаль не только других, но и себя. Даже знай он о негативных эффектах крестражей и Тёмной Магии, это бы ничего не изменило. Этот — не такой. Новый Тёмный Лорд боится накопления эрегху и борется с этим. Он бережёт себя от необратимых последствий. Он даже свои глаза побоялся уничтожить Тёмной Магией, опасаясь, что не сможет их восстановить! То есть непоправимых жертв от нового Волан-де-Морта ждать не следует, вряд ли он создаст новые крестражи…

Альбус закрыл Омут Памяти и сел за кресло.

— Входи, Северус, — вежливо приказал он. — У меня для тебя дело.

Конец POV Альбуса Дамблдора.

Вот уже третий месяц я существую в своей тюрьме. И пусть моя магия по-прежнему со мной, и я за три дня вырастил себе новые глаза, я не могу найти выход и продолжаю существовать в этой пустоте, создав себе при помощи вечной трансфигурации жильё, смахивающее на модуль космической станции, которое я поддерживаю рунами левитации на собственной крови.

Иногда я выхожу из своего дома и пытаюсь выбраться из этого мирка.

Я перепробовал, всё, что знал, но стены моей тюрьмы неразрушимы. Заклятия не наносят ей вреда, трансфигурированные предметы ломаются об неё, ритуальный нож отскакивает, ногти на руках мне уже надоело выращивать.

Перемещаться аппарацией и фениксом я могу только в пределах своей тюрьмы, и даже Нагайне не под силам отсюда унести меня.

Я зову Пожирателей Смерти, пытаюсь отдать им приказы — не паниковать и искать меня. Но чувствую, что сигнал уходит искажённым.

Я чувствую экстренные вызовы от своих слуг, оставшихся где-то там. Они мешают мне спать и отвлекают от очередных попыток сбежать, но понять смысл их сообщений я не могу. То есть связь есть, но передать по ней ничего нельзя!

В принципе, всё не так уж и плохо. В Азкабане было бы хуже: у меня была бы камера поменьше, я бы не мог колдовать и там были бы надоедливые дементоры. А здесь даже есть собеседник — Нагайна. Но было бы лучше, если бы я здесь с Беллатрисой оказался…

Я вновь и вновь бился в стены своей тюрьмы. Очень хотелось применить жертвоприношение, но здесь нет объектов для жертвоприношения: только я и Нагайна. А Нагайну я убивать не хочу: может быть со временем чары Альбуса ослабнут и она сможет меня переместить. Зато кровопускание стало моим хобби, я уже могу называть себя почётным донором. Жаль только кончилось всё кроветворное. Но ничего, я уже близок к тому, чтобы в трансфигурированном котле, в наколдованной воде сварить кроветворное зелье по новому рецепту, куда входит моя кровь, волосы, ногти, перья и чешуйки моего фамильяра. И больше ничего…

Альбус Дамблдор… Кто же ты такой? У меня такое ощущение, что он — наследник Слизерина, а я в лучшем случае умный Гриффиндорец… Если бы ты знал, как я тебя ненавижу… Если бы моя ненависть равнялась моим магическим силам, Альбус бы умер прямо сейчас…

Может быть, когда он пытался меня отсюда вытащить не стоило противиться и рискнуть вступить в бой с ним и его приспешниками? Зря я выкинул хроноворот, ой зря… Надо будет всегда с собой второй носить!

Сейчас я на трансфигурированных глиняных табличках писал список того, что я сделаю, когда убегу отсюда. Так, туалетная бумага с колдофото Дамблдора… Что бы ещё придумать? Надо бы сделать новый текст к вкладышам для шоколадных