бежишь от нунды, не надо бежать быстрее нунды, надо бежать быстрее самого медленного убегающего. То есть помощь друг другу — это создание безопасного буфера между собой и проблемами. Да и люди не счеты: они используют не подлинную информацию, а самую вероятную оценку, что могут использовать. Поэтому их оценка событий не всегда совпадает с фактическим содержанием, во многих случаях их альтруизм — просто неверная оценка системы свой-чужой. С точки зрения арифметики, живая природа устроена так, что её обитатели стремятся обеспечить выживаемость максимального количества своих генов вне зависимости от того, в чьих телах они находятся. Люди следуют чувствам, а чувства рассчитаны на абсолютно другие условия проживания и численность людей. Именно неверная оценка свой-чужой и порождает альтруизм.

— И чем больше в человеке гордыни, тем уникальнее он себя считает и тем сильнее он склонен спасать себя, прикрываясь другими, — предположил Альбус. — Именно так в твою схему укладывается крайний эгоизм?

— Если ты бессмертен, то тебе ни к чему жертвовать собой ради других, даже своих детей, — сообщил я. — Ты ведь где-то в глубине разума и сам всё понимаешь, Альбус. Два пути к вечной жизни в этом мире: часть тебя живёт в других или ты не умираешь.

— Очень однобокий взгляд на жизнь. Я говорю тебе про квадрат, ты мне про четыре отрезка. Слизеринцев называют эгоистами, на самом деле у них просто узкий круг «своих», ради кого они могут рисковать жизнью. Обычно это семья. В твоём случае — весь мир замкнут только на одного человека, на самого себя. У Гриффиндорцев наоборот, широкий круг «своих», включая вообще всех людей, — поведал мне директор. — Забавно, что два столь разных факультета столь похожи. Но в твоих умозаключениях есть ряд ошибок. Твой эмоциональный нигилизм я не могу исправить. Ты просто посмеёшься услышав про сострадание или про то, что будь немного иначе, ты мог бы оказаться на месте своих жертв. Поэтому я зайду с другой стороны. Ты уверен, что ты бессмертен? Уверяю, пытались не умирать очень многие. И никому не удалось, разница только в числе тех, кого они утащили за собой. Надеешься на Тёмную Магию? Массовые убийства и месть иногда получались, но что-нибудь путное — никогда. Более того, ты всё делаешь в предположении, что смерть — окончательный конец. Это не так!

— Вот только не надо мне говорить: «Том, смерти нет!». Смерть реальна. И я в отличие от тебя с ней борюсь, а ты просто сдался, приняв её за факт! Ты считаешь меня животным, которое использует свои силы, чтобы получше устроиться, а сам просто плывёшь по течению, не пытаясь ничего изменить!

— Смерть реальна. Но это не конец.

Я посмотрел на него как на умалишённого. Где же мои бойцы?

— Не веришь? А если я смогу тебя убедить? — спросили меня.

Не понял?

— Тебе это не удастся, — поведал ему я.

— Польсти мне. Представь, что у меня это получилось, — сказали мне с доброй улыбкой.

— Думаешь тебе удастся показать мне театральное представление, а я расплачусь и сдамся?

Альбус устало вздохнул.

Где же мои бойцы? Я уже четвёртый раз сигнал посылаю, кто-то должен был прийти! Я не чувствую ни атаки на защитный купол, ни попыток экстренно связаться со мной. Неужели старик как-то временно заблокировал сигнал?

Ладно, если подкрепление не идёт к Волан-де-Морту, то Волан-де-Морт идёт к подкреплению.

— Альбус, может быть выйдем? Не хочется заливать твоей кровью лабораторию.

— А то я не знаю, что у тебя снаружи полтора десятка оборотней, — сообщили мне. — Ты жестокий и безразличный к другим человек, закостеневший в своих убеждениях. И хоть таких, как ты, немало, это ничего не меняет. Ты мог бы жить как хотел, но ты начал убивать других, и мне придётся остановить тебя, — сказали мне тоном судьи из Визенгамота.

Попробуем второй дубль.

— Может сразишься со мной честно, без использования Бузинной Палочки? — предложил я.

— Только после того, как ты совершишь акт самоубийства, — ответил мне Альбус. — Но прежде чем мы начнём, я бы хотел тебя спросить, раскаиваешься ли ты в чём-нибудь? — спросили меня.

Да, раскаиваюсь. В том, что сюда пришёл. И что у меня слуги идиоты, не могут явиться на мой зов. Но не мог же Альбус всех перевербовать? Или он сумел как-то заглушить сигнал, что шёл к Пожирателям? Но больше всего я раскаиваюсь в том, что Бузинная Палочка у тебя, а не у меня… В любом случае, пора заканчивать.

Делая вид, что я задумался, я сделал единственное, что ещё не пробовал: на миг перешёл на Астральное Зрение. Увиденное мне не понравилось. Стандартные узоры-мозгошмыги и прочая ерунда, но картину в руках Альбуса с моими глазами соединяло два жгута. И по ним по направлению ко мне ползли каки-то бусинки, причём они были уже близко. Обманка или что-то опасное?

При помощи Тёмных Лезвий и Копья Драконоборца я ударил по связующим жгутам и по бусинкам. Но мои заклятия просто прошли сквозь цель, как при попытке убить вызванного Воскрешающим Камнем, и ударились в стену лаборатории. Защита Дамблдора выдержала, но заискрилась. Бусинки продолжили двигаться ко мне. Перейдя на магическое зрение, я начал бой.

Пора прорываться отсюда… Как раз я максимально разогнал себя магией.

Я всё это время не просто трепался, я готовился, держа палочку Фрэнка Лонгботома остриём в пол. В старика полетели множественные Авады. Зажглось сразу два моих Адских Огня, принявших вид гигантских змей. Одна прыгнула на Альбуса, вторая — в сторону стены лаборатории, пытаясь пробить мне выход на свободу. В довершение этого я наколдовал огромного, телесного Антипатронуса, принявшего вид Обскура.

Увы, Альбус тоже готовился.

Воздух наполнился трансфигурированными предметами. Практически весь объём помещения оказался забит трансфигурированными предметами. Ни одна из Авад его не достигла. Одна из змей из Адского Огня сумела достигнуть внешнего контура защиты Альбуса, другая — стены помещения, но оба Заклятия Адского Огня были повергнуты. У Антипатронуса дела были лучше: раз за разом сквозь него пролетал ярко сияющий Патронус-феникс, но Антипатронус держался, после каждого контакта с Патронусом Альбуса уменьшаясь в объёме.

Решив, что какими бы идиотами не были охранники, они должны вызвать подмогу в случае внештатной ситуации, я наколдовал