то, что ему пришлось бы вращаться чересчур быстро. Такая нагрузка не прошла бы ему даром: его просто разнесло бы на куски, а куски расшвыряло бы ко всем чертям — досталось бы и преисподней, и нам на завтрак. — Есть какое-то странное, извращенное чувство покоя в словах, произносимых не задумываясь: ложь самому себе, убеждающая подсознание, что его компаньонами являются не обреченные люди и черное солнце, а сексапильная девушка, ожидающая очередной остроты в таверне Цитадели. — После того как звезда полностью выгорает, она как бы охлопывается, и тогда вынуждена кружиться еще быстрее, понимаете? Сохранение углового момента. Похоже, он был необычайно велик с самого начала, но скорость вращения является, главным образом, результатом ее вырожденного состояния. А та самая сверхплотность позволяет ей вертеться с такой неприличной поспешностью. Можно, наверное, сказать, что сопротивление разрыву неизмеримо больше.

— Да, — проговорил Накамура. — Понимаю.

— Я тут кое-что подсчитал, — добавил Макларен. — В действительности нас не могло разрушить даже очень сильное поле. Мы прекрасно защищены от его воздействия. Но любой космический корабль на ионной тяге становится… индуктором в магнитной цепи с контуром обратной связи. Элементарно. Разумеется, такие огромные корабли, как наш, не предназначались для посадки на какой-либо из планет. Они, скорее всего, никогда и не приблизятся к живому солнцу так близко, как мы; а что касается вероятности существования подобного ненормального магнетизма у этого черного карлика… что ж, никто и никогда не задумывался над этим. Он пожал плечами:

— Смотрите сами, капитан Накамура. Возьмем хорошо известную формулу связывающую Н, е и V. Протон, движущийся по стометровой трубе на трех четвертых с, отклоняется полем в семь сотых гаусса на один сантиметр. Разреженный, но чрезвычайно активный поток ионизированного газа ударил по самому дальнему кольцу ускорителя. Если я правильно запомнил значение газовой постоянной, то температурный эквивалент такой скорости должен соответствовать трем триллионам, или что-то вроде того, градусов по абсолютной шкале. Чем ближе мы подходили к звезде, тем больше усиливалось поле вокруг нас, а следовательно, ионы все больше отклонялись и одно за другим выбивали кольца.

Конечно, — усталым голосом закончил Макларен, — все эти величины — всего лишь приближенные, поскольку мы прибегли здесь к обычной алгебре. Но так как мы пересекаем магнитное поле под углом, то для того, чтобы получить ясную картину о случившемся, нам потребуется векториальное дифференциальное уравнение. Можно попробовать заменить мои цифры, используя коэффициент пять или шесть. Но я думаю, что моя версия все-таки дает общее представление.

— Да-с-с, — произнес Накамура. — По-моему, тоже. Из сумрака отсека, паря бок о бок в воздухе, оба смотрели на пронзительно яркие звезды.

— Знаете, — сказал Макларен, — есть один грех, за которым неизбежно следует наказание и который поэтому должен являться самым смертным грехом из всех, какие только существовали во все времена. Это глупость.

— Не совсем с вами согласен. — Ответ Накамуры слегка покоробил Макларена. — Я знал многих — как бы лучше назвать их? — лишенных мыслительных способностей людей, которые жили счастливо и с пользой для общества.

— Я говорил не об этом виде глупости. — Макларен едва сдержался, чтобы не фыркнуть. — Я имел в виду нашу собственную разновидность. Вашу и мою. Нам следовало тогда остановиться и продумать ситуацию, прежде чем кидаться сюда сломя голову. Я ведь хотел приближаться к звезде медленнее и во время этого медленного продвижения снимать показания приборов, а вы распорядились мною по-своему.

— Мне стыдно, — сказал Накамура и, опустив голову, спрятал лицо в ладонях.

— Дайте закончить. Мне бы следовало прийти сюда, хорошенько продумав всю программу. Тоща я не объяснил вам наглядно, почему нельзя так поспешно занимать ближнюю орбиту. Я только выразил свое недовольство тем, что вы не захотели дать мне время прочитать показания приборов, пока идем к звезде. Руководствуясь имевшейся у вас информацией, вы были вправе… О, черт возьми! Я поднял этот вопрос только для того, чтобы вы знали, каких тем следует избегать в разговоре с нашими товарищами по несчастью — а их, очевидно, тоже можно обвинить в недомыслии. Мы не можем позволить себе ссориться. — Макларен почувствовал, что его губы складываются в некое подобие ухмылки. — Во всяком случае, я не заинтересован в этом. Мой интерес чисто прагматический: я хочу убраться отсюда!

Из-за перегородки, отделяющей жилой отсек от производственного помещения, появился Райерсон. Макларену он сначала показался тенью. Но по мере приближения к нему Макларен смог разглядеть на юном лице неестественно блестящие глаза и трясущиеся губы.

— Что ты обнаружил, Дэйв? — Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел подумать. Райерсон отвел взгляд.

— Мы не можем его сделать. У нас недостает запасных частей, чтобы заработал… контур… мы не можем, — запинаясь, произнес он.

— Я знал это, — сказал Накамура. — Конечно. Но у нас есть инструменты и станки. В хранилище лежат бруски металла, которому мы можем придать любую нужную нам форму. Вопрос только в том…

— Откуда достать четыре килограмма чистого германия? — взвизгнул Райерсон. Стены отозвались насмешливым эхом. — Может, внизу, на той звезде?

Глава 9

Свердлов, меньше всего похожий на человека в своем неуклюжем громоздком скафандре, первым вышел через шлюз машинного отделения. Когда Райерсон следом за ним ступил на корпус корабля, ему на мгновение показалось, будто привычный мир вдруг ушел у него из-под ног и он остался один в этом враждебном человеку космосе.

У него перехватило дыхание. Мимо стремительно проносились огромные чужие звезды. С другой стороны притаилась знакомая ему сплошная чернота, чуть тронутая неясными матовыми пятнами. Райерсон взмахнул рукой, пытаясь ухватиться за что-нибудь реальное. Из-за этого движения он оторвался от корабля и, раскручиваясь, стал падать на мертвую звезду. Он даже не успел испугаться. Вызывая мучительный прилив тошноты, вокруг него бешено завертелось колесо из смешавшихся друг с другом черных пятен и сверкающих бликов, и сам он как неотъемлемая часть колеса, распятый на его центре, вращался вместе с ним. В ушах гудело. Он не взял бы на себя смелость утверждать, что не кричит сейчас.

Страховочный трос рывком остановил его, и Райерсон стал медленно подплывать к кораблю. Наушники неожиданно задребезжали от язвительного голоса Свердлова: «В следующий раз так не вздрагивай, землянин». У Райерсона появилось ощущение более целенаправленного движения, словно краснянин стал подтягивать его за трос.

Отдельные фрагменты черноты стали приобретать для Райерсона определенный смысл. Округлая тень перед ним — это, конечно, корпус корабля. Выступ на нем… ну да, это же одно из креплений дополнительного бака. Основной расход массы, необходимый для достижения половины скорости света, равен 4,35 — формулы теории относительности предпочтительнее