Книга Закона.

Олеа смущенно кашлянул и обратился ко мне:

– Сначала мы зачитываем Закон, потом обсуждаем и, если возникают вопросы, смотрим Толкования.

Прекрасно. Уроки Закона в конце бесконечного утомительного дня. О чем еще можно мечтать? Кажется, никого особо не вдохновляла такая перспектива, разве что Тарину, глаза которой буквально загорелись от предвкушения.

Я выдохнула и изобразила вежливое внимание.

Читал Олеа старательно, плавно. Но уже через десять минут слова в моем сознании начали путаться и сливаться. Испугавшись, что засыпаю, я незаметно коснулась ожога на руке. Мгновенная вспышка боли отрезвила меня.

Олеа читал, и читал, и читал. Убаюканная его размеренным голосом, я задремала.

Из дрёмы меня вырвал громкий крик.

Я подскочила на стуле, всполошив Тарину, сидевшую рядом. Олеа замолчал. Все смотрели на меня с недоумением, даже Нери подняла брови.

– Что, задрыхла? – с усмешкой спросила Ланда.

Раздался еще один вопль, пронзительный, злобный. Но никто даже не пошевелился.

Я онемела, чувствуя, как ужас сковывает меня.

Они не слышат. Они ничего не слышат.

Олеа заботливо спросил:

– Ты в порядке?

Я заставила себя кивнуть. Если никто этого не слышит, разве мне поверят?

Под нарастающие крики Олеа ровным голосом продолжил чтение.

До боли сжав левое запястье, я пыталась отгородиться от мерзких воплей, вытолкнуть их из своего сознания. И тут мне в голову пришла безумная мысль, отчего всё внутри похолодело. Это не могло быть правдой, но, похоже, было.

Я единственная слышала, как кричат Тени.

Глава 9

Едва дотерпев до конца чтения, я одной из первых вышла из кабинета, наскоро пожелав всем спокойной ночи. У себя в комнате я забралась на кровать и сжала голову руками, стараясь сосредоточиться на своих мыслях, а не слушать ужасные вопли.

Эти крики начались после заката, как и вчера. А когда мы с Кинном вышли из перехода – то, что я приняла за голос птицы, тоже было криком уходящих с рассветом Теней?.. Ни кто и никогда нам не рассказывал, что Тени могут кричать. Но я их слышала!

Но почему я их вдруг стала слышать?

Бездумно вцепившись в левое запястье, я нервно потерла кожу. Если бы только у меня был мамин браслет… И тут я замерла, ошеломленная новой мыслью.

А что, если это он защищал меня от криков? Браслет был со мной, сколько я себя помнила. Я знала, что он необычный, но дядя про количество хризалиев ничего не говорил, а для меня браслет в первую очередь был связью с мамой – каждой неровной бусины в свое время касались ее руки. «От каких дурных сновидений ваша матушка пыталась вас оградить?» – так спросил меня Утешитель Йенар. Может быть, потому-то мама и использовала так много хризалиев – чтобы я спокойно спала и не слышала криков Теней?

Но дома я же редко ложилась спать до заката… А в Башне Изгнания и вовсе ночевала без браслета – беспокойно, да, но в тишине. Да и откуда мама могла знать про крики, если никто их, судя по всему, не слышал?

В бессилии я застонала. У меня нет дара камневидения, зато я в отличие от всех остальных слышу крики Теней. Отлично. Просто прекрасно.

К моему длинному списку лжи и секретов добавился еще один пункт.

Следующие пять дней прошли для меня в сонном полузабытье и ощущении постоянной боли – всё тело ломило от физической нагрузки: ноги гудели, руки дрожали от перенапряжения, поясница ныла. Казалось, я вот-вот расползусь по швам, как старая тряпичная кукла. Мне требовалось всё самообладание, чтобы не упасть перед Олеа на колени, умоляя освободить от работы. А после той сцены, которую устроила Ланда, я и вовсе не могла этого сделать.

На третий день моего пребывания у Псов, после завтрака, к которому с огромным трудом меня разбудила Тарина, я помогала убирать со стола, когда в столовую влетела Ланда, злая, покрасневшая, с каким-то тряпьем в руках.

– Я что, личная служанка, что ли? – взвизгнула она, брызгая слюной, и бросила тряпки мне под ноги. Все потрясенно уставились на брошенное белье. Меня словно ударили, и я со звоном отправила на пол целый водопад из ложек, вилок и ножей.

Это была одежда, выданная мне перед изгнанием, которую накануне я оставила в ванной.

Взбешенная моим молчанием, Ланда заголосила:

– Я тебя спрашиваю, выдра сушеная, я, что ли, за тобой стирать должна, а? Ты какого в мою корзину для белья свое барахло кинула, а?

Мне стало жарко, и я покраснела до кончиков ушей. Уж лучше бы меня поглотили Тени – в жизни не испытывала такого стыда.

– Ланда, прекрати. – Олеа проговорил это спокойным тоном, но Ланда сразу же замолчала, прикусив губу. Олеа встал рядом со мной. – Вира просто перепутала. Конечно, она сама всё постирает.

В ответ я лишь кивнула, не поднимая головы и не решаясь ничего сказать. Я просто сложила грязное белье в ближайшую корзину, не думая о том, кто будет его стирать. Откуда мне было знать? Даже Рози не занималась стиркой сама, а отдавала вещи нашей прачке. Только вряд ли такое объяснение понравится Ланде.

Черноволосая, тяжело дыша, буркнула что-то неразборчивое и вышла из столовой, хлопнув напоследок дверью. Олеа утешительно погладил меня по плечу.

– Я принесу тебе горячей воды для стирки.

– Олеа, давай я! – вызвалась Тарина. – Я покажу Вире, где что.

Уже в ванной она искоса взглянула на меня:

– Как ты заметила, у Ланды не самый легкий характер. Она родилась на ферме и ненавидит, когда кто-то пытается показать, что она не из знатных.

– Я не пыталась ничего показать, – против воли вырвалось у меня. – К тому же нет ничего зазорного в том, чтобы родиться на ферме.

Тарина чуть усмехнулась:

– Ты-то не на ферме родилась, сразу видно.

Я растерянно промолчала. Какое это имеет значение? Наоборот, Ланда была лучше меня приспособлена к подобной жизни: готовила в основном она, и ей это отлично удавалось. Конечно, если бы ее увидели мои одноклассники, они были бы потрясены. Я едва не улыбнулась, представив выражение лица Тами, услышь та Ланду. После этого Тами, как призрак с Лихих болот, преследовала бы всех и каждого, пересказывая услышанное. Хотя сплетен для моей бывшей подружки уже и так хватит на жизнь вперед.

Кое-как с помощью Тарины я постирала одежду и, развешивая на улице мокрое белье, пахнущее солоноватым мыльным корнем,