В старшей школе Брейшо начались каникулы, так что на несколько недель мы освободились от уроков, но нам предстоит сыграть еще несколько матчей, так что чем быстрее мы вернемся, тем лучше.

– Въезд вон там, – указывает Кэптену Рэйвен, и мы съезжаем с шоссе.

Мы вбили в навигатор имевшийся у нас адрес, но Рэйвен сказала, что так нам придется делать огромный крюк, потому что там, где живет ее мать, нет официальных дорог. По всей видимости, эти трейлеры просто стоят на какой-то случайной парковке на краю города, так что мы доверили ей показывать дорогу. По крайней мере, Кэп сделал вид, что так. Я уверен, что он узнал и запомнил путь еще до того, как уселся за руль.

Мы сворачиваем налево с разбитой гравийной дороги и въезжаем на грязную парковку с воротами из больших листов разной по виду жести, из которой делают дешевые крыши для потрепанных хибар или заборы для свалок старого хлама.

Уже полночь, но босоногая малышня все еще играет на холоде. И никто не кричит им сойти с дороги, чтобы они не попали под колеса нашего внедорожника.

Кэптен притормаживает при виде них, практически останавливается, но я хлопаю по спинке его сиденья, и он встречается со мной взглядом через зеркало заднего вида.

Его лицо напрягается, он сжимает руль, и я знаю, что сейчас он думает о Зоуи и о том, где она могла оказаться, если бы мы вовремя не узнали о ее существовании.

Ну же, брат.

Через несколько секунд он выдыхает, и машина снова движется вперед.

Чуть дальше мы замечаем группу людей, сидящих вокруг побитой, частично разобранной машины. Они вскакивают на ноги, когда мы подъезжаем. У большинства во рту сигареты. Их взгляды падают на черные диски, после чего поднимаются на тонированные окна.

– Я же говорила вам, надо было взять в аренду или одолжить у кого-нибудь машину подешевле. – Рэйвен не сводит глаз с этой группы, пока мы проезжаем мимо.

– Какой из них? – спрашивает ее Кэп.

Она переводит взгляд вперед.

– Последний справа, у забора.

Я смотрю в указанном ею направлении, и мои брови сдвигаются.

Я никогда не задумывался о том, как могло выглядеть место, где выросла Рэйвен, но если бы я даже попытался его представить, наверняка промахнулся бы. Ни крыльца с козырьком, как у других трейлеров. Ни столика со стулом, чтобы посидеть перед входом.

Ничего, кроме чертовой прямоугольной коробки с фольгой на окнах и таким толстым слоем грязи, что даже дождь не может ее смыть. Это просто автофургон без чертового двигателя.

«Забор», о котором она говорила, вовсе никакой, на хрен, не забор, а старая проволока, провисшая между нескольких полусгнивших деревянных палок.

Напротив него железнодорожные пути с несколькими разбитыми вагонетками, валяющимися рядом. Из одной из них доносится смех, мелькает свет – полагаю, в ней живут бездомные или надираются подростки. Я с легкостью могу представить, как Рэйвен идет туда ночью, чтобы покурить или просто побыть одной. Может, поэтому она так любит ездить на поездах – здесь была ее игровая площадка, как у десятков других малышей.

– Там горит свет, – первым замечает Ройс.

Рэйвен выпрямляется на сиденье, ее лицо напрягается, потом она снова откидывается на спинку и вздыхает.

– Это свечи.

Кэптен подъезжает ближе и останавливается прямо перед трейлером.

– Она не одна, – говорит нам Рэйвен, уставившись на дверь.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что если она свободна для клиентов, она вешает на двери розовое боа, чтобы все знали, что можно зайти повеселиться.

Я гляжу на нее, но она не смотрит в сторону.

– И люди просто, блин, входят туда, чтобы воспользоваться ее услугами?

Она проводит языком по зубам, глядя на кусок дерьма перед нами.

– И первое, что они видят, – это ты?

Она, наконец, поднимает глаза на меня.

– Спасибо, мать вашу, что у меня есть нож, да? – огрызается она.

Я хмурюсь еще сильнее из-за ее обвинительного тона.

– Так вот почему ты, блин, не спишь, почему все время смотришь на дверь. – Я быстро переглядываюсь с Ройсом, замечая, как он напряжен. – Потому что люди могут войти в любое время, и ты никогда не знаешь, когда и что именно они сделают.

Ее взгляд тяжелеет, и она отводит его.

Все это дерьмо теперь обрело смысл.

Наушники, которые она всегда надевает на ночь – так она блокирует все звуки. Ее фонарик позволяет ей увидеть, кто вошел, а нож дает чувство безопасности. Или, блин, хотя бы чуть большей безопасности, чем совсем без ничего.

Она не могла быть такой, мать ее, волевой всегда, а значит, когда-то она была просто беззащитной маленькой девочкой.

Поэтому теперь она такая непробиваемая. У нее просто, блин, не было выбора, ее некому было защитить.

Она всегда была сама по себе… пока не появились мы.

– Каков наш план? – спрашивает Кэптен, отвлекая меня от моих мыслей.

– Ждать, – отвечает она. – Она не заметит, что мы здесь, да и не остановилась бы, если бы заметила. А оплату она берет почасовую. Так что это не займет много времени.

Я стискиваю зубы и заставляю себя закрыть глаза.

Я просто не могу, черт подери, представить себе Рэйвен в этом месте, рядом с таким куском дерьма, как ее мать.

– Что мы здесь делаем, Рэй-Рэй? – Ройс поворачивается к ней. На его лице смесь тревоги и злости. – Реально, на кой хрен это все?

Она на мгновение встречается с ним взглядом, а потом отводит его. Но Ройс продолжает смотреть на нее.

– Мы не задавали никаких вопросов, привезли тебя туда, куда ты хотела, пока ехали, избегали разговоров о последних чертовых неделях. И теперь мы здесь, ждем чего-то у дома твоей матери, но до сих пор и понятия не имеем, на что подписались. – Он смеривает ее взглядом. – Я не уверен, что готов к новым, мать твою, нежданчикам.

Меня совершенно не удивляет, что она так ничего и не отвечает, а он кидает злобный взгляд на меня.

Никому из нас не нравится то, что происходит, и мы совершенно точно не привыкли делать что-то, не будучи в курсе всех деталей, но это же Рэйвен, так что мы пытаемся выяснить, почему ее мозг работает именно так.

Так что мы слегка прогибаемся.

Но только слегка, черт побери.

Рэйвен оказывается права – не проходит и часа, как из трейлера выходит высокий толстый тип с длинным хвостом из косичек.

Он замирает при виде нашего внедорожника, а потом уходит прочь, попутно засовывая рубашку в брюки.

Рэйвен наблюдает за ним, а потом засовывает руки между сиденьями.