Ещё не до конца осознав опасность, грозившую ей, Утания каким-то звериным чувством, больше на рефлексах, взмахнула руками, давая мысленный посыл коже на своих ладонях раскрыться, выпустив тонкие хищные струйки крови. Любой Ведьме достаточно нескольких капель, вовремя покинувших тело, чтобы моментально превратиться в смертоносное оружие.

Капля крови может развивать даже скорость пули, выпущенной из гномьего мушкета, коими вооружены несколько хирдов мастерового города Кроат-дума. Кровь может принять форму иглы, поразив за долю секунды несколько важных точек в теле любого разумного, может превратиться в невидимую глазу взвесь, чтобы вместе со вдохом жертвы попасть внутрь… Кровь может абсолютно всё!

Магия этой ветви, одновременно, — прекрасный инструмент практически для любых задач по умерщвлению разумных. Ни один маг не сможет и части того, что может дать владение данным ответвлением магического искусства, которое давно запрещено везде наряду с некромантией, кроме двух империй: Суаньской и Аиталской, поскольку исторически магия Крови, является отправной точкой становления этих империй.

«Кровью строились, и на крови держаться!» — так когда-то говорила её «киара». И в этом Утания с ней была полностью согласна.

Ведьма уже прекрасно видела, что не успевает до конца сформировать плети — самое быстрое, что было доступно в данный момент. Её мозг ещё отказывался принимать проигрыш, ведь проклятая девчонка, демоны её дери, была намного быстрее.

«Дара» Поланеи оказалась не такой искусной, и вряд ли могла на равных соревноваться с Утанией во владении Магией Крови, но этого и не требовалось. Она даже и не собиралась тягаться с опытной Ведьмой, абсолютно чётко понимая, что неминуемо проиграет.

Именно поэтому она и использовала то, чем её учили с самого детства убивать тварей Пустоши. Отточенная сталь, ведомая опытной рукой, покидает хорошие ножны всяко быстрее, чем маг сможет скастовать заклинание, каким бы он талантливым не был.

С удивлением посмотрев на свои ладони, Утания лишь на миг почувствовала страшную режущую боль с левой стороны шеи. Там, где была сонная артерия.

Мир перед глазами покачнулся, а глаз с запозданием зафиксировал смазанное движение, потом небрежный взмах меча в руках Лиэль, и алые брызги крови, веером соскользнувшие с её лезвия.

Утания силилась ещё что-то сказать, но первый раз в жизни её собственный язык отказывался ей повиноваться.

«Это была моя последняя ошибка, — напоследок мелькнула мысль, после чего всё вокруг начала заполнять холодная чернота.

Фразу, прозвучавшую в её голове, перед тем как она провалилась в небытие, Утания совсем не ожидала услышать, поскольку сказанное ледяным тоном: «Ко мне всегда являются вовремя!», могло быть произнесено только одним существом в этом мире.

Тем, кто никогда никого не ждёт. К нему действительно приходят вовремя, и всегда сами.

Глава 18

Машина смерти сошла с ума,

Она летит, сметая всех.

Мы увернулись — на этот раз,

Ушли по белой полосе.

Мы здесь сегодня,

А завтра будем там,

Где тошно от огня чертям!

(«Машина смерти», группа «Ария»).

Флерал. Аиталская империя. Гуконский хребет. Дон-мор.

Понятно, я не рассчитывал, что всё это мероприятие пройдёт легко и под эгидой спокойствия, но вот о том, что мне придётся столкнуться с Утанией, я даже и помыслить не мог. Предыдущая встреча с ней даже как-то стёрлась из моей памяти. Именно поэтому появление ведьмы и вызвало кратковременное замешательство, преодоолев которое, я чуть ли не на ходу принялся импровизировать, чтобы все мои усилия в один момент не рассыпались, как карточный домик.

Признаюсь, если бы на месте Утании оказалась какая-то другая Ведьма, я даже бы и не вспомнил о рабском ошейнике, который до этого времени продолжал благополучно пылиться у меня в игровом инвентаре, и о существовании которого я совсем забыл.

Именно Утания подстегнула поток воспоминаний о наших странствиях в Ордене Отражений. Именно она своим существованием подсказала мне способ, как устранить саму себя. Хоть способ и включал в себя определённую толику риска.

Ложных иллюзий на её счёт я не питал, понимая, что Утания не зря дожила до столь почтенного возраста, исхитрившись не подохнуть в многочисленных конфликтах, которые Ведьмы умудрялись постоянно развязывать по всему миру, стараясь поиметь выгоду со всего, с чего только возможно.

В моей, собранной на коленке импровизации, было только одно слабое место — момент, когда я буду договариваться с Утанией. Я ни капли не сомневался в том, что она согласиться меня выслушать. Вот только очень надеялся, что Лиэль не попытаются устранить во время этой беседы. Но, рисковать всё же придётся…

Не то, чтобы я был настолько важной шишкой, рядом с которой никого не станут атаковать, вовсе нет. Если переговоры зайдут в тупик, нам с Лиэль придётся отбиваться, ибо убивать нас будут вдумчиво и со всем прилежанием. Сейчас же я просто попытался сыграть на личных качествах: амбициях и тщеславии Утании, которые приметил ещё в нашу прошлую встречу.

А ведьма было очень тщеславна.

Помню, как горели её глаза, когда она прикидывала, за сколько можно у меня выкупить рабыню, и что она сможет с этого получить. Прекрасно помню кратковременную и тут же тщательно упрятанную вспышку ярости, после моего категорического отказа. Помню, насколько быстро Ведьма сумела оправиться от этого, тут же попытавшись повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов, и взять нас уговорами и дипломатией.

Утания отлично адаптировалась к любой ситуации, и была из той категрии разумных, с которыми, если договариваешься, то нужно всегда проговаривать всё досконально, иначе обязательно последуют сюрпризы.

Да, подобные личности терпеть не могут, когда им не удаётся заполучить то, что они жаждут. А она именно жаждала. Истово и фанатично. С того момента, как только поняла, чью дочь находится перед ней с надетым на шею рабским ошейником.

— Приказываю остаться в живых и убить всех, кто попытается нас атаковать. Полная свобода действий! — еле слышно прошептал я на ухо девушке. — Извини, но иначе мы не сможем выполнить то, что требуется, — сказал я чуть громче, но так, чтобы навострившие уши Ведьмы смогли если не разобрать фразу, то прочитать слова по губам. — Прости, Лиэль!

Сейчас я не мог понять по её заледеневшему взгляду, от которого меня пробирал озноб, ни единой эмоции. Разозлилась ли она на меня за то, что я, не посоветовавшись, принял решение за неё, отправив словно торпеду