полностью принимает эту теорию: «Истинный царь... соблюдает стандарт [цен] и «сообразуется с сезонами», правит народом путем понижения цены на то, что тот ценит высоко. Когда в хороший год созревает богатый урожай, то [государь) запасает и накапливает [продукты], чтобы таким способом заранее принять меры на случай нужды и нехватки; когда в голодный год выдается скудный урожай, то [государь! пускает в обращение деньги и товары, приводит в движение избыток, чтобы помочь тем, у кого нехватка»[436].

Социальный аспект этой политики состоит в том, что путем скупки и последующей продажи товаров по твердой цене правитель овладевает средствами тех, у кого излишек, и восполняет средства тех, у кого нехватка, лишая богатых купцов возможности наживаться, препятствуя разорению бедняков, сглаживая имущественное неравенство. «Сановник» цитирует «Гуань-цзы», в частности, указывая, что «если не «рассредоточить собранного в руках богачей» и [не] уравнять выгоды, [люди] будут не равны. «Поэтому, если правитель людей накапливает их пищу, хранит их средства для расходов, ограничивает тех из них, у кого избыток, и помогает тем из них, у кого нехватка», «запрещает избытки и излишки и преграждает стезю выгоды»», то народ будет обеспечен[437].

«Сановник» развил экономическую теорию «Гуань-цзы», обосновав ее с помощью функции таких экономических институтов, как казенные житницы, монополии на природные богатства (в первую очередь на соль и железо), учреждения для «уравнивания перевозок» и «стандартизации» цен. При этом он принял и цели хозяйственного регулирования, провозглашенные в «Гуань-цзы», — создание государственных запасов для помощи людям в тяжелом экономическом положении и обогащение государства, нужное как для этого, так и для покрытия военных расходов, обеспечивающих безопасность подданным империи[438]. Поскольку одной из причин тяжелого экономического положения «сановник» (вслед за «Гуань-цзы») считал вздувание рыночных цен богатыми купцами, его экономическое регулирование имеет выраженный социальный аспект, выдвигает задачу «уравнять» имущества, сокрушить экономически «могущественных людей», избавить народ от экономической зависимости от них, заменив ее экономической зависимостью от воплощения «справедливости» — монарха. «Уравнивание» — форма реализации универсализма государя, который не только в равной мере заботится о подданных, но и стремится уравнять (унифицировать) их положение. Поэтому очень важной целью экономической политики «сановника» является перераспределение государем богатств в обществе в ущерб тем, у кого их много, и в пользу тех, у кого их мало (что не укладывается в характеристику Сан Хун-яна как подобия «прибыльщика», данную В. М. Штейном)[439].

Соотнесение экономических концепций «сановника» с древнекитайской культурной традицией обнаруживает их связь с 15 гексаграммой «И цзина» Смирение. В пояснении к ее образу сказано: «...благородный муж уменьшает то, что обильно, и пополняет то, что скудно, взвешивает вещи и дает [всем] поровну»[440]. Связь с этим принципом имеют методы «уравнивания перевозок», «стандартизации» цен и «понижения цены на то, что ценится высоко»: первый из них состоит в пространственном перемещении товаров из района обилия в район нехватки, два других предполагают скупку товаров в пору изобилия и продажу в пору скудости[441].

Рад экономических мер времен У-ди (в основном 119-110 гг. до н. э.) был направлен против богатых купцов и крупных предпринимателей в сфере ремесел и промыслов; сюда относятся учреждение казенных монополий, институтов государственного вмешательства в торговлю, унификация денежной системы, введение налогов на имущество и транспортные средства купцов, запрет на их владение частными полями[442] и др. К этим мерам примыкает старая практика внесения частными лицами из простолюдинов зерна в казну и получения за это рангов знатности, чиновничьих должностей или освобождения от наказаний за преступления: расцвет ее пришелся на 130-110 гг. до н. э., и в него внес вклад Сан Хун-ян (110 г. до н. э.)[443]. Еще Чао Цо (178 г. до н. э.) указывал, что цель ее — пополнять казну за счет «обладающих избытком» покупателей рангов и уменьшать налоги на бедных, «урезать [средства] тех, у кого избыток, и восполнять [средства] тех, у кого нехватка»[444]. «Императорский секретарь» использовал эту формулу для характеристики экономических мер «сановника», сказав, что тот «обдумывал [финансовые] расчеты и планы, учредил средства государства для расходов, монополизировал всевозможные прибыли от соли и железа в Поднебесной, чтобы оттеснить богатых торговцев и крупных купцов... [дал возможность] покупать должности и откупаться [от наказаний за] преступления, «урезал [средства] тех, у кого избыток, и восполнял [средства] тех, у кого нехватка», чтобы сделать равным многочисленный люд», и этим обеспечил военные расходы, не увеличивая при этом сбора налогов[445].

Мысль о том, чтобы «урезать [средства] тех, у кого избыток, и восполнить [средства] тех, у кого нехватка», была соотнесена нами с «Лао-цзы [143]», где эта формула выражает принцип действия Неба. Следовательно, экономические идеи «сановника» (как, впрочем, и «Гуань-цзы») обнаруживают близость к даосизму[446]. Экономическое нивелирование, будь то путем торговли, «уравнивания перевозок», стандартизации цен, унификации денежной системы, создания казенных монополий, продажи должностей и рангов, предоставления права откупа от наказаний, а также обложения купцов налогом было, с точки зрения «сановника» и его единомышленников, поведением, подражающим «пути Неба». Концепция универсализма государя, копирующего универсализм Неба, кажется пронизывающей взгляды «сановника»; она оказалась плодотворной и для некоторых других представителей древнекитайской экономической мысли, в том числе для авторов экономических глав «Гуань-цзы».

Концепция монаршего стиля жизни и государственных расходов у «сановника» отличалась от конфуцианской. Ссылаясь на авторитет Конфуция и «Ши цзина», он считал нужным «умерять расточительство», но критиковал идею «бережливости», особенно «чрезвычайной бережливости» государей и крупных чиновников, которая подобна бережливости «низших», и утверждал, что бедный образ жизни государей древности, о котором говорят конфуцианцы, не соответствует «установлениям прежних царей»[447]. Необходимость больших расходов монарха «сановник» связывал с его положением главы мировой империи: «У кого свершения велики, у того расходы крупные... Даже если бы мы любили сокращать [казенные] дела и умерять расходы, как это можно было бы осуществить?» В качестве примера таких расходов он называл траты на «внешнюю политику» — привлечение варваров, распространение силы дэ[448].

Его представление о подобающем стиле жизни правителей возникло не без влияния «Гуань-цзы» и соответствует концепции общества с товарной экономикой, где государство использует «ремесленников и торговцев, столяров и плотников», «заготовляющих утварь и орудия», украшающих дворцы, вышивающих сложные узоры на ритуальной одежде и т. п.: «они были в древности, а не только [есть] теперь». Здесь разнообразные ремесленники совершенствуют свое мастерство, а «земледельцы и торговцы обменивают [товары] и доставляют этим пользу основному и второстепенному [занятиям]»[449].

В противоположность конфуцианцам он не одобрял людей, склонных «жить в своей