словно мы обычные гости, пришедшие к нему на обед. Вы не представляете, что это был за человек.

– Он был сущим дьяволом, – сказал Пердис.

Вулф смерил присутствующих изучающим взглядом:

– Он делился хотя бы с одним из вас, что именно дает ему такую власть над остальными? Необязательно вчера. Может, намекал?

Энн Талбот и Хури молча покачали головой.

– Нет, что вы, нет! – ответила миссис Оливер.

– Думаю, он намекал, – протянул Пердис. – Например, своим разговором о ядах. Да, пожалуй, это был намек.

– Однако никакой конкретики, никаких деталей?

– Никаких.

– После всего услышанного вынужден заметить, что он был человеком не самым достойным. Впрочем, он мертв, а мы все сидим здесь. Как я уже сказал, у меня к вам предложение. Весьма вероятно, что в той коробке он хранил некие доказательства порочащих вас сведений, которыми он располагал. Коробка у меня в сейфе. Я не хочу и не собираюсь в нее заглядывать. Однако нельзя забывать, что моим клиентом является миссис Хейзен, и я считаю своим долгом защищать как ее саму, так и ее собственность. Никто не может обязать миссис Хейзен выполнить распоряжение мужа и сжечь содержимое коробки. Уничтожать нечто столь ценное – глупое донкихотство. Я готов передать коробку вам, вам четверым, за один миллион долларов.

Четверка, выпучив глаза, уставилась на Вулфа.

– Согласен, сумма немалая, однако я бы не стал называть ее непомерной. Если бы мистер Хейзен прожил еще семь лет, вы заплатили бы ему больше, и этому не было бы конца. Сейчас вы можете положить этому конец. Если я доверю вам самим распределить между собой размер доли каждого, вы, скорее всего, перессоритесь, а время поджимает. Я желаю, чтобы каждый из вас выплатил мне в течение суток двести пятьдесят тысяч долларов – либо наличными, либо банковским чеком. Не надо думать, что мы с миссис Хейзен занимаемся вымогательством. Об этом не может быть и речи, ведь ни я, ни она не видели содержимого коробки. Просто я, как ее представитель, хочу сказать, что вы можете получить это содержимое за сумму, которую я вам только что назвал.

– Вы утверждаете, что не открывали коробку, – сказал Пердис.

– Именно так, – кивнул Вулф.

– А что, если она пуста?

– Если она пуста, то и платить ничего не надо. – Вулф кинул взгляд на часы. – Коробка будет вскрыта завтра в полночь в присутствии вас четверых или же раньше, как только вы выполните поставленные мной условия. Если она пустая, то и делу конец. Если там что-то есть, то нас ждут определенные сложности. Естественно, ни один из вас не пожелает, чтобы другие копались в ее содержимом. Лично меня оно не интересует. Я предлагаю следующее. Мистер Гудвин умеет держать язык за зубами. После того как мы откроем коробку, он будет извлекать предметы один за другим, бегло осматривать их исключительно для того, чтобы определить владельца, после чего передавать их хозяину. Если у вас есть предложение лучше, я с радостью готов его выслушать.

Миссис Оливер попеременно облизывала губы и нервно сглатывала. Пердис, поджав губы, подался вперед, его мощные широкие плечи вздымались и опадали в такт дыханию. Хури, вздернув подбородок и длинный тонкий нос, смотрел, прищурившись, на Вулфа. Глаза Энн Талбот были закрыты, а на ее очаровательной шейке подергивался мускул.

– Я понимаю, – начал Вулф, – достать такую крупную сумму в столь короткий срок не самая простая задача, но она выполнима. Больше времени я вам дать не рискну. Хотя коробка и ее содержимое являются собственностью миссис Хейзен, полиция, вне всякого сомнения, в рамках расследования убийства сочтет ее вещественным доказательством и потребует себе. Я не осмелюсь скрывать такое от полиции больше суток. – Резко отодвинув кресло, Вулф встал. – Жду вас завтра.

Если Вулф и считал, что разговор закончен, то они полагали иначе. Миссис Оливер хотела, чтобы коробку открыли немедленно и чтобы я показал ее содержимое. Хури заявил, что речь как раз идет о самом настоящем вымогательстве. Как еще назвать подкрепленное угрозами предложение собрать за сутки миллион долларов? Пердис потребовал, чтобы им предоставили время и возможность переговорить с миссис Хейзен, но ему объяснили, что она за решеткой. Промолчала лишь Энн Талбот. Она стояла, вцепившись в спинку кресла, и жилка на ее шее все еще подергивалась. Решив, что их надо поторопить, я принес им верхнюю одежду. Энн Талбот попала в рукав только с третьей попытки.

К тому моменту, когда четверка вышла и за ними закрылась дверь, а я вернулся в кабинет, Вулф уже выбрался из-за стола.

– Должен вам кое-что сказать. Не исключено, что утром миссис Хейзен уже выпустят под залог, и тогда им не составит никакого труда на нее выйти. Вы же до одиннадцати будете в оранжерее, и беспокоить вас нельзя. Даже если ее оставят за решеткой, у этой четверки есть связи и адвокаты. Особое внимание я обратил бы на Пердиса. Не исключено, что он играет в покер с окружным прокурором. Я могу позвонить Паркеру, попросить его встретиться с ней завтра утром и передать следующее: что бы она ни услышала, пусть не думает, что вы сошли с ума. Вы просто гений и прекрасно понимаете, что делаете, хотя все остальные ничего не могут понять. В том числе и я.

– В этом нет необходимости. – Он направился к двери, у порога остановился и обернулся. – Проверь, заперт ли сейф. Я устал. Спокойной ночи.

Черт подери, он же прекрасно знает, что я всегда проверяю, заперт ли сейф! Впрочем, надо отдать должное, не часто там оказывается вещь стоимостью один миллион долларов. Поднявшись в свою комнату на третий этаж, я принялся раздеваться, одновременно пытаясь догадаться, какой следующий шаг сделает Вулф. Что же будет дальше? У меня имелось несколько вариантов, и все они мне решительно не нравились.

Так получилось, что ход событий следующим утром определил не я и не Вулф, а инспектор Кремер. Как обычно, в одиннадцать утра Вулф спустился из оранжереи, а я к этому моменту, опять же как обычно, уже распечатал письма, вытер пыль и сменил воду в вазе на его столе. Первым делом Вулф подошел к ней, поставил в нее ветку орхидей, после чего обогнул стол и сел. В этот самый момент в дверь позвонили. Я вышел посмотреть, кто это. Оказалось, что на крыльце стоит Кремер. Когда я доложил об этом Вулфу, он хлопнул по столу ладонью, наградил меня испепеляющим взглядом и ничего не сказал. Я пошел открывать. Когда инспектор снял пальто и шляпу, позволив их забрать, мне очень не