Старую площадь и собрались вместе неполным составом. Не было Леонида Ильича Брежнева. Но он сам попросил срочно обсудить вопрос, который касался резкого обострения обстановки в Афганистане.

— Это не терпит отлагательства, — сказал он, разговаривая из своего кабинета на даче по телефону с Кириленко. — Я подъеду завтра.

Итак, март 1979 года.

«Я не думаю, — заявил Б. В. Громов в „Ограниченном контингенте“, — что документы из бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, которые в книге публикуются впервые, нуждаются в пространных комментариях. Стенограммы заседаний Политбюро, записи разговоров и другие материалы, которые долгое время находились под строжайшим секретом, сами являются ярчайшей иллюстрацией к событиям недавнего прошлого».

«Совершенно секретно. Экз. единственный

ГРОМЫКО. Судя по последним сообщениям, которые мы получили из Афганистана как в виде шифротелеграмм, так и в разговоре по телефону с нашим главным военным советником т. Гореловым и временным поверенным в делах т. Алексеевым, обстановка в Афганистане сильно обострилась, центром волнений сейчас стал город Герат…

…Каково количество восставших, сказать трудно, но наши товарищи говорят, что их тысячи, именно тысячи.

Характерно отметить, что у меня был разговор в 11 часов утра с Амином — министром иностранных дел и заместителем Тараки, и он не высказал каких-либо тревожных мыслей относительно положения в Афганистане, а с олимпийским спокойствием говорил о том, что положение не такое уж сложное, что армия всё контролирует и т. д. Одним словом, он выразился так, что положение у них надежное.

…Через некоторое время, примерно через два-три часа, мы получили от наших товарищей известие о том, что в Герате начались беспорядки… Наши товарищи также говорят, что завтра, послезавтра на территорию Афганистана могут вторгнуться новые массы мятежников, подготовленные на территории Пакистана и Ирана.

Примерно через полчаса от наших товарищей вновь мы получили сообщение о том, что главного военного советника т. Горелова и поверенного в делах т. Алексеева пригласил к себе т. Тараки. О чем шла беседа с Тараки? Прежде всего он обратился за помощью к Советскому Союзу военной техникой, боеприпасами, продовольствием…

Я считаю, что нам нужно будет прежде всего исходить из главного при оказании помощи Афганистану, а именно: мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан. Вот уже 60 лет мы живем с ним в мире и добрососедстве. Но если сейчас Афганистан мы потеряем, он отойдет от Советского Союза, то это нанесет сильный удар по нашей политике…

УСТИНОВ…Мы посоветовали т. Тараки, чтобы некоторые части были переброшены в районы возникновения мятежа. Он, в свою очередь, ответил, что на это пойти трудно, так как и в других местах тоже неспокойно. Одним словом, они ожидают большого выступления со стороны СССР — как наземных, так и воздушных сил.

АНДРОПОВ. Они надеются, что мы ударим по мятежникам.

КИРИЛЕНКО. Возникает вопрос, с кем же будут воевать наши войска, если мы их туда пошлем. С мятежниками, а к мятежникам присоединилось большое количество религиозников, это мусульмане, и среди них большое количество простого народа. Таким образом, нам придется воевать в значительной степени с народом.

КОСЫГИН. Какая армия в Афганистане, сколько там дивизий?

УСТИНОВ. В афганской армии 10 дивизий, насчитывающих более 100 тысяч человек».

Вопреки совету Бориса Всеволодовича и его соавтора сделаю попытку прокомментировать документы. Всё-таки давно это было. Иные люди, иная реальность.

Вопрос о «качестве» афганской регулярной армии и количестве ее бойцов становится одним из самых главных для членов Политбюро на этом и последующих заседаниях: партийные «старики», несмотря ни на что, надеются на первых порах не допустить отправки советских солдат на помощь неизвестно кому в этой становящейся всё более неясной, чужой, не поддающейся привычной систематизации смуте.

Ю. В. Андропов, председатель КГБ СССР, кажется, загодя продумал свою твердую позицию:

«АНДРОПОВ. Политическое решение нам нужно разработать и иметь в виду, что на нас наверняка повесят ярлык агрессора, но, несмотря на это, нам ни в коем случае нельзя терять Афганистан».

В стенограмме мартовского заседания Политбюро ЦК КПСС легко заметить явные нестыковки между сообщениями Нура Мухаммада Тараки и его ближайшего соратника Хафизуллы Амина. Они практически одновременно сообщают покровителям в Москву противоречивую информацию. Если положение в городе Герат сильно беспокоит Тараки, то Амин считает его вполне нормальным. Следовательно, ему, Амину, либо есть что скрывать, либо он просто симпатизирует мятежникам и скрывать это нисколько не собирается.

У нас, читающих эти стенограммы спустя более сорока лет после их записи и расшифровки, вызывает смущение одна «деталь» (никак нельзя употребить это слово без кавычек — очень уж крупная и своевольная «подробность»!), на которую поначалу мало кто из присутствующих обращает внимание, — это социально-политический пейзаж соседней страны.

На фоне множества мелких торговцев, кропотливых ремесленников и огромной массы крестьян-бедняков, которые тяжким трудом выживают на выжигаемой горным солнцем земле, та немногочисленная афганская компартия, именуемая Народно-демократической партией Афганистана, должна была видеться из Москвы небольшим внезапным курганом в необозримой пустыне — так она была мала и одинока. Как компартия вообще возникла в этом обычном, даже банальном для множества ближневосточных, центральноазиатских и ряда африканских стран социально-политическом ландшафте, уму непостижимо.

Хочешь не хочешь, но членам Политбюро следовало бы, прежде всего, срочно признать, если до сих пор не знали, и назвать главное: население всех этих многонаселенных территорий объединяет ислам, чрезвычайно влиятельная и мощная религия в подобных небогатых странах с не так чтобы чрезмерно грамотным народом. И это еще не сильно сказано. Ислам составляет суть менталитета мусульман разных наций, готовых на всё ради защиты его устоев и правил, где бы они ни жили, — без ислама этот менталитет вообще не функционирует!

Читаешь стенограмму и не понимаешь, почему же участников заседания Политбюро — вполне вроде культурных, образованных людей, руководителей СССР — не испугали эти «религиозники», по весьма неуклюжему выражению, прозвучавшему на встрече политиков: это ведь, наверное, самые убежденные «религиозники» на свете, часто просто фанатики. Фактор, который ни в коем случае нельзя было сбрасывать со счетов! Но куда там… Приближается к пониманию ситуации, допускает наличие в ней неких духовных, религиозных элементов, кажется, один лишь А. П. Кириленко, и то с оговорками, показывающими, что этот большевик до мозга костей вообще не верит в существование искренне верующих в Бога людей:

«Если народ восстанет, то, кроме лиц, прибывших из Пакистана и Ирана, которые в значительной степени относятся к числу террористов и мятежников, среди масс, с которыми придется иметь дело нашим войскам, будут простые люди Афганистана. Правда, это поклонники религии, поклонники ислама».

Удивительный коллективный дефект зрения, слуха и разума для бывших советских школьников и студентов, которые не могли же пройти