династический план царя. Брачным контрактом с голштинцами он решал важную задачу: теперь после его смерти к власти должен был прийти не Великий Князь Петр Алексеевич – возможный мститель за гибель своего отца, и не жена-изменница, а сын любимой дочери Анны. Пятидесятидвухлетний царь рассчитывал прожить еще несколько лет и увидеть внука. Это было вполне реально – ведь 10 февраля 1728 г. Анна и в самом деле родила мальчика, впоследствии ставшего русским императором Петром III… (Анисимов Е., 1997).

* * *

Представляется целесообразным, исходя из задач данного исследования, более внимательно проследить последние дни жизни государя с точки зрения врача. Подлинность эпизода со спасением в ноябре 1724 года тонувших в Финском заливе у Лахты солдат и последовавшего затем обострения болезни государя рядом историков оспаривается. В противоположность им С.М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен» прямо указывал на возобновление приступов болезни после переохлаждения Императора во время спасательных работ – появились «жесточайшие лихорадочные припадки и в животе болезненное жжение». Как следует из «Малого придворного календаря», несмотря на нездоровье, Петр 6 января 1725 года принял участие в церемонии Водосвятия во время праздника Крещения Господня и марше с Преображенским полком по набережной Невы, где простудился.

Сохранился любопытный рапорт лейб-медика Л.Л. Блюментроста о лечении этой простуды втиранием горячего гусиного сала с тертым чесноком в обе половины грудной клетки, а «ломоты в затылке накануне непогоды» – прикладыванием пиявок (последнее может свидетельствовать о возможных подъемах артериального давления у царя. – Ю.М.). Что касается лечения основного заболевания, то назначен был сок облепихи и шиповника.

Как вспоминал врач Николай Бидлоо, когда успокаивающее действие лекарств проходило, царь просыпался ночью, нередко уже в полночь, вспоминал и анализировал сновидения. Часто стал видеть во сне мать Наталью Кирилловну, которую горячо любил, часто писал ей из поездок и трогательно заботился о ней до самой ее смерти[36]. Мощный организм Петра боролся с болезнью. Вновь наступило улучшение. 9 января император был со свитой у своего денщика Василия Поспелова, где прогостил всю ночь. Сохранилось меню, которое там предлагалось: кислые щи, поросенок в сметане, холодная говядина с лимонами, солонина, анисовая водка; вина: португальское, французское, венгерское. Как видим, это очень далеко от современных диетических рекомендаций при заболеваниях почек и мочевыводящих путей. Следующие шесть дней прошли в обычном рабочем режиме, самочувствие Императора как будто бы улучшилось. Он дважды принял командора В. Беринга, вручив ему план предстоящей Камчатской экспедиции, профессора математики Л. Магницкого, посетил Кунсткамеру и Новигацкую школу. Был объявлен указ о предстоящей поездке государя в Ригу.

16 января наступило ухудшение, появился «сильный озноб», царь слег в постель. К 22 января лихорадка прошла, однако больного беспокоили резкая слабость, головная боль. Государь причастился Святых Тайн. 23 января состоялась «операция»[37]. Результат вмешательства – извлечение около 2 фунтов (около 700 мл. – Ю.М.) «гнойной» мочи. Боль во время приступов в эти дни была столь сильна, что крики Императора слышались не только во дворце, но и на прилегающей к нему территории. Какова же должна была быть интенсивность боли, чтобы заставить кричать терпеливого, мужественного Петра? В медицине такие страдания чаще всего причиняет приступ почечнокаменной колики… Блюментрост и Бидлоо не отходили от постели больного[38]. Л. Блументрост вызвал в Петербург двух знаменитостей – Эрнста Шталя и Герман Каау-Бургав. Первый из них вскоре прибыл, но уже не застал государя в живых…

26 января, во время кратковременного улучшения самочувствия, Петр потребовал перо и бумагу для составления завещания. Приободрившись, Петр попросил есть, но во время приема пищи у него неожиданно возник судорожный приступ, он потерял сознание. Придя в себя через два с лишним часа, Император утратил способность говорить и владеть правой рукой и ногой. Прилагая огромные усилия, левой рукой он сумел написать знаменитое: «Все отдать…»; затем сознание вновь оставило его. Последнее, что услышал из уст больного Архиепископ Феофан (Прокопович), было слово «ПОСЛЕ», которое умирающий сопровождал нетерпеливым жестом руки. «Уйдите, оставьте меня в покое, потом я все решу, после!..» – вот что, вероятно, он хотел сказать людям, склонившимся над ним. Но «после» не наступило никогда. По данным Г.Ф. Бассевича (1866), император после утраты «языка и сознания» прожил около 36 часов. В пятом часу утра (по другим источникам – около 6 часов) 28 января 1725 года сердце государя остановилось…

Каких-либо архивных медицинских документов, однозначно свидетельствовавших об врачебном исследовании трупа, не сохранилось. 2 февраля прошло лишь бальзамирование (консервация) трупа. Объем и техника его неизвестны. Почему же не было полной аутопсии? Возможных объяснений, по нашему мнению, три: 1. Правящая элита хотела избежать установления истины; 2. Причина смерти была настолько очевидна, что полного патологоанатомического исследования трупа не потребовалось; 3. Существовал запрет Петра на производство вскрытия.

Какой же была законодательная база в России в обсуждаемой ситуации? Воинский Устав 1716 года, собственноручно отредактированный Петром I, узаконил обязательное вскрытие мертвых тел в случаях насильственной смерти для установления ее причины. В предисловии к Уставу император указал, что он касается гражданских лиц. Петр придавал большое значение медицинскому исследованию трупов для установления истины по гражданским и уголовных делам[39]. Об этом свидетельствует факт и из его семейной жизни. В мае 1718 года скоропостижно умерла его старшая сестра Екатерина Алексеевна. Обер-комендант запросил царя, отсутствовавшего в тот момент в столице, как поступить. Петр ответил грозным письмом, упрекая офицера в незнании Воинского устава. Он предложил организовать вскрытие, чтобы установить, от какой болезни произошла кончина, и срочно его известить (Шершавкин С.В., 1968). Вышеизложенные факты с учетом характера Петра, не только требовавшего исполнения уставов и правил от других, но и законопослушного, в сочетании с ярко выраженным стремлением к установлению истины в любой ситуации, позволяют, с нашей точки зрения, объяснение № 3 исключить.

Первый вариант крайне маловероятен – слишком могущественной была группировка, противостоявшая Екатерине и Меншикову (князья Долгорукие, князья Голицыны, церковные иерархи, генерал-фельдмаршал Репнин и другие, сплотившиеся вокруг внука Императора, Петра Алексеевича, – будущего Петра II), чтобы Меншиков мог дать им малейшие подозрения, препятствуя вскрытию. Остается второй вариант – детального медицинского исследования трупа в современном понимании этого действия не было ввиду ясности и для врачей, и для близких причины смерти. Эта гипотеза представляется наиболее вероятной.

На гипсовой посмертной маске, снятой Растрелли с умершего вскоре после кончины, лицо кажется типичным «лицом почечника»: отечным, одутловатым (особенно веки), разительно контрастируя с известной картиной И. Никитина «Портрет Петра I на смертном ложе», где государь кажется просто спящим. В чем источник этого противоречия с точки зрения судебно-медицинского эксперта?