Как бы там ни было, уже 25 октября Московский губернский Совет разослал всем уездным Советам депешу, извещавшую о событиях в Столице и призывавшую к активизации действий. В ответ на зверский расстрел юнкерами 28 октября солдат 56 полка, охранявшего Кремль, в городе прошла мобилизация сил революции. Развернувшиеся вслед за этим бои закончились 2 ноября орудийным обстрелом Кремля и полной победой большевиков.

События в Москве уже тогда вызвали жаркие споры. Особенно сильно досталось большевикам за мнимое разрушение ими памятников Кремля и собора Василия Блаженного. Об этом писала вся буржуазная пресса. Шумиха была столь громкая, спланированная и правдоподобная, что ей многие верили. Получив сообщения о разрушении памятников в Москве, подал было в отставку нарком культуры Луначарский, но его вовремя остановили.

О своих впечатления тех дней ярко писал Стуков:

«Когда я начал говорить о количестве жертв, у меня в горле что-то поперхнулось, и я остановился. Смотрю, Николай Иванович Бухарин бросается к какому-то бородатому рабочему на грудь, и они начинают всхлипывать, несколько человек начинают плакать».

«Настоящая революция началась» – патетически заканчивает свои воспоминания Стуков.

Особенно неблагоприятно складывались обстоятельства для большевиков в казачьих областях.

Так, на Дону, ещё в мае – июне 1917 года образовалось так называемое Донское областное правительство во главе с атаманом Калединым. Оно стало в резкую оппозицию правительству Керенского, а затем и большевикам.

Когда 25 октября 1917 года сюда пришло известие о событиях в Петрограде войсковой круг и правительство Дона приняли решение о неподчинении центральному правительству и ввели военное положение в области, Ростове и Новочеркасске.

В ноябре 1917 года сюда из Быхова бежали Корнилов и Деникин. Корнилов, поддержанный Калединым, призвал всех патриотических офицеров собираться на Дон в добровольческую армию, а тех, кому пробраться было сложно, – создавать антибольшевистские группы на местах. Сюда прибыли генерал Алексеев, Родзянко, Милюков, Гучков. С ноября 1917 здесь началось формирование Добровольческой армии. Устанавливаются тесные связи с петроградским Союзом казачьих войск, возникшего на волне роста черносотенного движения летом 1917 года. Особую опасность представляли попытки Каледина оторвать от России часть южных территорий, используя для этого идею Юго-восточного союза, родившего ещё летом 1917 года и включавшего в себя помимо донских, кубанских, терских и астраханских казаков, а также горцев Северного Кавказа, Дагестана и калмыков Астраханской и Ставропольских губерний.

2 декабря 1917 года части Добровольческой армии взяли Ростов и учинили там кровавую расправу над рабочими и левыми социалистами. В городе воцарилась откровенная военная диктатура.

Аналогичным образом события развивались и в Оренбурге, где ещё в октябре 1917 состоялся войсковой круг, провозгласивший создание независимого казачьего правительства и вручил атаманскую булаву руководителю уже упоминавшего Союза казачьих войск России Дутову. 14 ноября отряды Дутова ворвались в заседание Оренбургского городского Совета, на котором шли выборы ВРК. Был зверски избит и арестован Цвиллинг – один из тех комиссаров, которые посылались в провинцию для установления там Советской власти, а также все остальные члены Совета.

В Оренбурге под крылом Дутова обосновался также «Башкирский национальный совет», объявивший об образовании «Башкирской автономной республики», у руководства которой стали ярко выраженные сепаратистские силы.

Проблемы с казачеством были, однако решены, и к весне центральная власть распространилась и на мятежные районы.

Так, 29 ноября 1917 года войсковое правительство Дона созвало в Новочеркасске съезд крестьянского, не казачьего населения, где была, несмотря на нажим устроителей, принята просоветская резолюция. 10 января 1917 года в станице Каменская состоялся съезд фронтового казачества, вставший на позиции большевиков и избравший Донской ВРК во главе с унтер-офицером Подтелковым.

В этот же день, 10 января 1917 года, в Таганроге состоялись похороны рабочего, убитого юнкерами, вылившиеся в грандиозную 35 тысячную демонстрацию, а 17 января в городе вспыхнуло антикалединское восстание рабочих. Посланные на его усмирения части были разбиты подоспевшими советскими войсками и красногвардейцами города.

Кольцо вокруг мятежников сужалось. 29 января Каледин сложил с себя все полномочия и покончил жизнь самоубийством. 24 февраля советские отряды, поддерживаемые мощным революционным движением в тылу противника, заняли Ростов, а 26 февраля – Новочеркасск. Мятеж на Дону был ликвидирован, и там была установлена Советская власть.

Аналогичным образом события разворачивались и Оренбурге. В крае шло нарастание подпольной борьбы с Дутовым и забастовочного движения. Одновременно с этим Советское правительство начало готовить решительный удар по Оренбургской республике, с этой целью в Бузулуке шло формирование красных отрядов. Эту работу возглавлял командированный из центра чрезвычайный комиссар Кобозев. Боевые действия развернулись в середине декабря. 16 декабря дутовцы потерпели сокрушительное поражение на фронте, а 17 декабря у них в тылу произошел мятеж. 18 декабря Оренбург пал. Дутов с отрядом казаков бежал в Верхнеуральск, другой казачий отряд отошёл к Уральску, остальные части рассыпались по станицам. Так был ликвидирован ещё один очаг сепаратизма и контрреволюции.

Мы остановились на событиях в казачьих районах и Москве подробнее в силу того, что эти события многими изображаются как начало гражданской войны. Однако, как мы видим, и столкновения в Москве, и сепаратизм в казацких районах не выходили за рамки локальных регионов и от гражданской войны они отличаются тем же, чем отдельные крестьянские бунты отличаются от полномасштабной крестьянской войны – размахом. Вряд ли можно говорить о периоде распространения советской власти как о начале гражданской войны ещё и по той причине, что из 84 губерний и крупных городов только в 15 Советская власть утверждалась вооруженным путём. Показательны в этом отношении события в Иваново-Вознесенске и Сормове. В этих городах победа Советов выросла на прочной базе разветвлённых пролетарских организаций. Нередко в таких рабочих центрах реальная власть к Советам переходила раньше, чем происходит её официальное утверждение на II съезде Советов.

В силу того что установление Советской власти в основном шло мирно, гораздо более значимым, нежели вопрос о формах вооружённого сопротивления новому режиму, имеет вопрос о том, была ли реальна там, в провинции, идея широкой демократической коалиции?

Ряд фактов позволяют ответить на этом вопрос скорее утвердительно, чем отрицательно. Речь, прежде всего, идет о значительном количестве случаев, когда Советы образовывали местные органы власти не самостоятельно, а совместно с другими органами общественной самоорганизации в регионах, прежде всего с кооперацией, земствами и городскими Думами.

Особенно широко такие коалиции были распространены в Сибири, на Дальнем Востоке, на Юго-Востоке и Урале, т. е. там, где сильны были промежуточные слои населения. Немало случаев коалиции было и в губерниях центральной России – Костромской, Рязанской,