Шрифт:
Закладка:
– Выбраться отсюда не так уж просто, – ответила Маб, не отрывая глаз от «Агги». – Из БП переводят только беременных или сумасшедших – выбирай, что тебе больше по душе.
Обслуживание «Агги» напоминало служение раздражительному механическому божеству. Битый час Маб устанавливала на место тяжелые барабаны, у нее уже ныли руки. Пальцы то и дело попадали в тугие прищепки, которыми крепились барабаны. Коммутационная панель вообще внушала ужас: Маб приходилось сражаться с путаницей проводов и штекеров, да так, чтобы не допустить короткого замыкания, и при этом сверяться с меню, которое смахивало не то на мудреные диаграммы, не то на заклинание для оживления мертвецов. Когда ее шарахнуло током уже в четвертый раз, Маб дернулась, потирая пальцы, и, бормоча проклятия, запустила машину. Если все «бомбы» работали одновременно, гул в Одиннадцатом корпусе стоял невероятный – казалось, гигантские молоты бьют по наковальням прямо у тебя над ухом.
– Пока ждете остановки машины, занимайтесь остальными барабанами, – прокричал Гарольд, пытаясь перекрыть шум.
Маб открывала барабан за барабаном – внутри торчали расположенные кругами пучки проволоки – и орудовала пинцетом, чтобы ни один пучок не касался другого, иначе закоротит. Не прошло и часа, а пальцы у нее уже были исколоты медной проволокой, глаза щипало от пристального вглядывания во внутренности машины.
– А что будет, если проводки в барабанах случайно коснутся друг друга? – спросила она, перекрикивая гул.
– Не допускайте этого, – только и ответил Гарольд.
Маб трудилась, чувствуя, как пот бежит по ноющей спине; запястья и манжеты платья лоснились от брызг машинного масла, летевших во все стороны из-под барабанов. Когда «Агги» остановилась и ни один барабан больше не вращался, Маб разогнулась и убрала со лба мокрые от пота волосы.
– Мы ее сломали? – спросила она. Прочие машины продолжали жужжать.
– Нет, она вам показывает, что пора проверить результат. – Гарольд продемонстрировал Стивенс, как снимаются показания с другой стороны «бомбы» и прогоняются через проверочную машинку. – «Агги» определила настройки, – объявил он. – Готово! Снимайте с нее всё, вставляйте новые барабаны и подключайте следующее меню. Молодцы.
Он сунул Маб в руки новую диаграмму. Она догадалась, что это армейский шифровальный ключ, поскольку видела это название и прежде, на сообщениях, которые печатал ее «Тайпекс» в Шестом корпусе, но остальное содержание меню оставалось загадкой. Маб очутилась на более раннем этапе витка, который описывала полученная в Блетчли информация, – этап, где благодаря машинам выдавались те самые блоки по пять букв, впоследствии попадавшие к девушкам из отдела дешифровки.
Маб невольно вздрогнула. Все-таки труд в отделе дешифровки еще худо-бедно походил на нормальную работу: полное бюро женщин, барабанящих по «Тайпексам», не так уж отличалось от машинописного бюро в каком-нибудь офисе, где машинистки щебечут о том, какая чудесная картина «Унесенные ветром», – ты уже видела? А здесь, в этом шуме, не поболтаешь, и никто не станет восхищаться твоим платьем в помещении без окон, где воняет нагретым машинным маслом, где и с тебя, и со всех остальных ручьем льется пот. Маб трудилась с четырнадцати лет и уже понимала, что никакая на свете работа не могла показаться более ненормальной, чем эта. Она воткнула последний штекер и сделала шаг назад.
– Запускаем.
– Перерыв на обед! – наконец объявил Гарольд половине девушек. – Через час смените напарниц.
Но Маб хотелось не еды, а свежего воздуха. Девушки из Морского корпуса потянулись к киоску за чаем, а Маб просто повалилась на заросший травой берег озера. В ушах звенело после четырех часов издаваемого «Агги» шума, исколотые пальцы щипало. Она закурила сигарету и достала новую книгу, но ее хватило лишь минут на пять. В этом месяце Безумные Шляпники выбрали для обсуждения томик стихов. Книга лаконично и угрожающе называлась «Увязшие» – это была поэзия из окопов Великой войны, – а пятистопные ямбы выстукивали тот же ритм, что и барабаны «бомбы».
– Нет уж, спасибо, – произнесла она вслух, отбрасывая книгу в траву.
– Мне эта книга тоже не очень нравится, – раздался у нее за спиной мужской голос.
Откинув голову, Маб разглядела измятый костюм и широкое лицо с улыбчивыми морщинками. Где-то она его уже видела…
– Когда мы с вами впервые встретились, было очень темно, – пояснил он с улыбкой. – Вы сменили мне колесо посреди полночной дороги. Надеюсь, туфли пришлись вам впору?
– Отлично подошли, благодарю вас. – Маб улыбнулась в ответ, вспомнив, кто это такой. Правда, его имя по-прежнему от нее ускользало. – Вам вовсе необязательно было их присылать.
– Не стоит благодарности.
– У вас случайно не найдется сигареты? – У Маб осталась всего одна, и она сильно подозревала, что будет очень в ней нуждаться в конце смены. Он достал портсигар. – Я думала, вы не работаете в БП, – добавила она.
– Ну да, я работаю в Лондоне. Меня сюда прислали по кое-какому делу.
В министерстве иностранных дел? А то и в МИ-5? Тут периодически появлялись безымянные посланцы из Лондона с кожаными папками для документов и спецталонами на бензин. Маб оценивающе разглядывала этого шатена, а он молча созерцал озеро. Хорошая обувь, серебряный портсигар, довольно приятная улыбка. Как же его зовут? Она не хотела признаваться, что напрочь забыла.
– Не любите поэзию? – спросила она, кивая на брошенный томик.
Он неопределенно пожал плечами.
– Фрэнсис Грей не то чтобы плох, – сказала Маб. Образованным мужчинам из Лондона нравились девушки, способные говорить о метафорах и сравнениях, просто надо было казаться немного менее осведомленной, чем они. – Взять хотя бы это: «Колючих звезд на небесах не счесть» – хорошо ведь сказано. Просто тема довольно банальна. Ну согласитесь, сравнивать окопы с жертвенником как-то не особо оригинально, правда?
– Избито, – согласился он. И снова умолк.
– В этом месяце книжку Грея обсуждают Безумные Шляпники, – снова попыталась завязать разговор Маб. – Так называется литературный кружок БП. – Он ответил ей еще одной из своих приятных улыбок, но продолжал молчать. Язык проглотил, что ли? Маб решила, что все равно ничего не добьется, и загасила сигарету. – Боюсь, мой перерыв на чай подошел к концу.
– Вам действительно не нравится поэзия Грея? – спросил безымянный шатен. – Или вы просто шутите?
– Не скажу, что совершенно не нравится, но до Уилфреда Оуэна ему далеко. Не его вина – он ведь, кажется, был еще совсем ребенком, когда это написал? – Из тех мальчишек, которые прибавили себе лет и попали в армию слишком рано, припомнила Маб обрывки биографии автора. Она поднялась на ноги и запихнула книгу в сумочку. – Я, например, понятия не имела о поэзии в семнадцать.
– Шестнадцать.
– Простите?
– Ему
