Я снова откинулся на спинку стула.

Я заметил, что доктор навострил уши, как гончая, напавшая на свежий след. Он наклонился вперед в своем кресле и соединил кончики пальцев – поза, которую он всегда принимал, когда был поглощен проблемой, которая представляла для него большой интерес.

– Мисс Ван Лоан, – начал он, – вы случайно не родственница моего старого друга и коллеги по работе Гордона Ван Лоана?

– Я его племянница.

– Действительно. Я начинаю понимать ваш интерес к спиритическим явлениям. Глупо, что я не подумал об этом раньше.

– Но, доктор, меня не интересуют спиритические явления.

– А? Не интересно? Боюсь, я не…

– Я всегда боялась и не любила саму мысль о встрече или общении с бестелесными духами.

– Право, мисс Ван Лоан, вы меня удивляете, – сказал доктор. – Ваш дядя до самой своей смерти был горячим сторонником гипотезы спиритизма. У меня было много личных дискуссий с ним на эту тему.

– Я знаю об этом. Я тоже спорила с ним на эту тему, когда мне это навязывали. Еще три дня назад я была такой же твердой неверующей, как и вы. Но теперь – я не знаю, что и думать. Похоже, что мой дядя даже после смерти решил навязать мне свою веру.

– Вы хотите сказать, что он явился вам?

– Я не уверен, но странные вещи, пугающие, изнуряющие вещи произошли с тех пор, как я начала выполнять положения завещания моего дяди.

– Он оставил вам все свое состояние, не так ли?

– Да, но с условием, которое, боюсь, я не смогу выполнить. Он оговорил, что я должна жить в его старом доме в Хайленд-Парке непрерывно в течение одного года, и что, если я этого не сделаю, все перейдет к моему кузену Эрнесту Хегелю или, в случае если и он не выполнит, к Обществу психических исследований.

– Ваш дядя слыл довольно состоятельным человеком.

– Он оставил что-то около полумиллиона, большая часть которых была вложена в первые ипотечные облигации на недвижимость, в дополнение к дому и поместью, которые оцениваются по меньшей мере в сто тысяч.

– Довольно значительное наследство и, как мне кажется, достаточное вознаграждение за условие, налагаемое им.

– Я тоже так думала, пока не провела ночь в этом ужасном доме. Именно тогда я начала осознавать всю важность его объяснения причин необычных условий завещания.

– Каково же было его объяснение?

– Я могу передать вам его точные слова. За последние три дня они вызженны в самой моей душе. Он сказал: "…ибо, когда я вернусь, чтобы доказать реальность жизни после смерти, вполне разумно попросить человека, который так материально выигрывает от этого завещания, быть рядом, чтобы приветствовать меня, а также принять и передать мое послание надежды и хорошего настроения введенным в заблуждение насмешникам, которым само их отношение к этому мешает их ушедшим близким общаться с ними.

– Хм. И вы получили сообщение или что-то, похожее на то, чтобы быть сообщением?

– Не совсем, но были признаки странного и ужасного присутствия в этом доме… неуловимой, бестелесной сущности, которая, хотя и не является существом из плоти и крови, обладает сверхъестественной властью как над материальными объектами, так и над живыми существами.

– Я понимаю. А каковы проявления?

– Призрачный стук, шаркающие шаги в комнатах, которые не заняты, перевернутая мебель и разбитый фарфор, странные тошнотворные запахи, наводящие на мысль о сырой затхлости гробницы, свет тускнеет и внезапно загорается снова без каких-либо признаков взлома выключателей или предохранителей, прикосновение холодных рук в темноте, открывающиеся двери, приближающееся глубокой ночью ледяное дыхание…

– Ледяное дыхание? Что это такое?

– Это самое убедительное доказательство присутствия моего дяди в доме. Хотя последние три дня и ночи были исключительно теплыми, даже для августа, я почувствовал это, и слуги почувствовали это – движущийся поток воздуха с сырым, похоронным запахом, холодный, как ветер со скованного льдом полярного круга. Как вы, без сомнения, знаете, мой дядя был горячим поклонником знаменитого итальянского медиума Эусапии Палладино. Одним из самых непонятных проявлений, которое, как говорят, она снова и снова проявляла в присутствии ученых, проводивших исследования, было ледяное дыхание – холодный ветерок, который, казалось, исходил от ее лба, когда она была в трансе. Многие насмехались, но никто не мог объяснить это удивительное явление. Мой дядя часто упоминал об этом в своих лекциях. Он написал несколько статей об этом для спиритических изданий.

– И живые существа, вы говорите, пострадали?

– Да, Сэнди, мой эрдельтерьер, сам не свой с тех пор, как вошел в дом. Он неоднократно ощетинивался и рычал без всякой видимой причины. Хотя он всегда был самым дружелюбным и игривым домашним животным, теперь он крадется по дому, как какое-нибудь злобное существо из джунглей, или прячется по углам, избегая любого человеческого общения и едва пробуя пищу и воду. Сегодня утром он цапнул меня за руку, когда я попыталась погладить его по голове, чего он никогда раньше не делал. Слуги тоже видели, слышали и чувствовали то, что повлияло на меня, но, будучи спиритуалистами, они скорее гордятся этим, чем боятся. Муж и жена, они работали на моего дядю последние десять лет: мужчина был садовником, шофером и дворецким, женщина – поваром и экономкой.

– И ваш кузен, Эрнест Хегель. Он тоже остановился у вас в настоящее время?

– Нет. Кузен Эрнест отплыл в Германию в прошлую субботу. Он американский представитель берлинского производителя красок и химикатов, и за ним послал его концерн.

– Значит, он гражданин Германии?

– Его отец был немцем, но он родился в Америке, следовательно, он американский гражданин. Его мать, как и мой отец и дядя Гордон, была американкой голландского происхождения. Часть своего образования он получил в Гейдельберге, и он прошел аспирантуру по химии и бактериологии в Вене. Когда началась война, его симпатия к земле предков была тем, что настроило моего дядю против него.

– И, следовательно, сделал вас предпочтительным наследником?

– Я думаю, что это как-то связано с этим, хотя я так же категорически не соглашалась с дядей Гордоном в его любимом хобби, спиритизме, как и Эрнест в вопросах наших международных отношений.

– Происходят ли какие-либо проявления, о которых вы говорите, в дневное время?

– Ничего, кроме странного поведения моей собаки.

– Хм. Вы изложили очень интересный случай, мисс Ван Лоан. Я, например, буду очень рад исследовать явления, которые вас беспокоят.

– И я тоже буду рад пойти, если вы не будете против, – сказал я.

Молодая леди казалась довольной.

– Я надеюсь, что вы оба мне поможете – и очень скоро, – искренне