по словам Коула, «ребята из команды стали относиться к его другу хуже. Они больше не слушали его. Как будто он потратил весь свой социальный капитал на то, чтобы заставить их прекратить сексистские разговоры. При этом я находился там, боясь исчерпать свой социальный капитал, и все равно остался ни с чем».

Подобные сцены разыгрываются сотнями разных способов в офисах и на совещаниях, на съемочных площадках, в школьных рекреациях и в спортивных раздевалках по всему миру. Каждый день. Мы знаем, что должны остановить это, но ничего не предпринимаем. Что же мы таким образом сообщаем хулиганам? «Это круто. Нас все устраивает. Мы не будем вам мешать». А что мы сообщаем тем, кто становится мишенью? «Вы не стоите внимания. Ради вас мы не хотим рисковать своим положением в группе».

Мы, мальчики, привыкли верить в то, что наша ценность, наша значимость определяются нашей верностью и лояльностью к другим мальчикам, но в своем стремлении принадлежать целому мы в результате оказываемся исполнителями мужских сценариев, а не мужчинами. И какому же мужчине мы изменяем в процессе? Самому себе.

Я думаю, что держать рот на замке на самом деле означает держать на замке собственное сердце. Мы игнорируем ту часть себя, которая позволяет нам быть смелыми, стремиться к приключениям и рисковать. Сколько раз я слышал от сторонников традиционной мужественности, что мужчина должен молчать и доверять себе. Да, мы должны доверять себе — с этим я полностью согласен. Но в то же время нам говорят, что идти за собственными инстинктами следует лишь тогда, когда это не противоречит правилам мужественности и не связано с обличением дурного поведения представителей своего пола. Это значит, ради «пацанских правил» мы игнорируем комок в животе, тяжесть в груди — все эти мощные, понятные, хотя и безмолвные признаки того, что рядом творится несправедливость. Пытаясь отрезать себя от этих переживаний, мы избавляемся от истинной, человечной, биологической своей части. Действуя так — кромсая себя, — мы нормализуем расчеловечивание других (через травлю, объективизацию, несправедливость).

В тот самый момент, когда мы начинаем социализироваться как мальчики, тренируясь прятать свои чувства, мы одновременно утрачиваем способность полноценно общаться друг с другом. И тогда же очарование мужского клуба посягает на реальные социальные связи, и та настоящая дружба, к которой мы стремимся, в которой нуждаемся как люди, становится возможна лишь ценой нашей мужественности. В нашем мире громче всего звучат голоса, утверждающие, что мужественность важнее человечности. Как будто сотни раз в день и тысячи раз в год, в больших и малых масштабах от мальчиков требуют выбрать что-то одно — мужественность или человечность. И кажется, что на стороне мужественности все преимущества — машины, деньги, слава, уважение, секс, видимость принятия, принадлежность к группе и уверенность в себе. А что же на другой стороне? Наверное, ощущение того, что мы поступаем правильно, даже если при этом не имеем друзей.

Так не должно быть.

И есть еще одно препятствие на пути мужской дружбы. Не только тот факт, что, продемонстрировав слабость или уязвимость, открывшись и поделившись чувствами, раскрыв свою нежную, человечную сущность, мы опустимся на пару ступенек в мужской иерархии (если повезет) или провалимся до самого ее низа (если не повезет). Сама идея об «эталонном американце» каким-то образом связана с одиночеством, в ней заложена мысль о том, что мужчине нужно делать то, что он должен делать, а должен он следовать за ковбоем, одиноко скачущим в закат, — даже если он уверен, что это разобьет его сердце. Празднуя триумф своей мужественности, мы почти всегда представляем себя одинокими.

НАПОР МУЖЕСТВЕННОСТИ

Если мягкость, нежность и деликатность ассоциируются с женственностью, то грубость, твердость (вставьте подростковый смех) и сила напрямую связаны с мужественностью, и это — еще один способ разделить мужчин и женщин. Мы видим, как напор мужественности проявляется в нашей повседневной жизни самыми разными способами, о большей части которых я, к сожалению, не знал до тех пор, пока не стал мужем, а потом и отцом.

Например, как бы наивно и глупо это ни звучало, я понятия не имел, что женщины давно заметили за мужчинами привычку садиться так, чтобы занимать больше места, чем положено. Это называется «менспрединг» — когда парень садится и раздвигает колени в стороны, мешая тем самым другим. Прежде чем смеяться или высказывать оправдания, подумайте: это стало настолько серьезной проблемой в метро, что в выпущенных транспортным управлением Нью-Йорка рекомендациях о более вежливом поведении такое явление упоминается отдельно.

Другой пример: женщины в большинстве своем знают, что мужчины не уступят им дорогу на тротуаре. Они знают это, потому что часто сталкиваются с подобным — мужчина идет навстречу, и им приходится отходить в сторону, чтобы он не врезался в них, в то время как мужчина и не думает менять направление своего движения. В журнале New York даже была опубликована статья, в которой описывался социальный эксперимент одной женщины: она попробовала не уступать прохожим дорогу в финансовом районе города и в результате физически сталкивалась с мужчинами каждый день. После этой публикации по Twitter начал циркулировать хештег #manslamming, которым женщины помечали посты о своих результатах подобных экспериментов. Понятно, что личный опыт, опубликованный в соцсетях, не равноценен настоящему социологическому исследованию, но это тем не менее демонстрирует, как женщин приучают уступать дорогу, в то время как мужчинам разрешают занимать собой любое пространство, не принимая во внимание интересы остальных.

Это взорвало мой мозг. Сколько раз за жизнь я неосознанно или невольно занимал слишком много места и заставлял женщин уходить с моей дороги? Это столкновение с реальностью стало важным фактором моего личностного роста. Теперь я думаю, что подобные проверки реальности похожи на отношения с персональным тренером. Разве это не удивительно: я с удовольствием оплачиваю чьи-то советы о том, как наращивать мускулы и сохранять физическую форму, но при этом большую часть своей жизни чувствую себя некомфортно как мужчина и становлюсь в защитную позу, получая оценку моих действий или слов? Есть, однако, и другая сторона у этой медали: благодаря дискомфорту я теперь знаю, что должен больше слушать и что на самом деле это для меня полезно. Не так давно я узнал: сменив отношение к услышанному, я уже не буду воспринимать критику как личное оскорбление — как атаку на меня, — а вместо этого поищу в ней способ помочь себе вырасти и стать лучшим мужчиной, другом, человеком и так далее; в этом случае я сумею не только понять услышанное, но и воспринять его как испытание