______

В город они поехали около десяти. В дверях Хелен снова вручила Флоренс свои вещи.

– Вы берете паспорт?

– Лайфхак: всегда держи при себе паспорт, когда находишься за границей. Никогда не знаешь, что может случиться. К тому же я не доверяю этой женщине.

– Амине? – Флоренс засмеялась. – Да бросьте!

– Не надо принимать наивность за сочувствие. Я сейчас о тебе говорю. Ты ничего о ней не знаешь.

Флоренс скептически пожала плечами, но все же вернулась в комнату за паспортом.

Семат находился в пятнадцати минутах езды от виллы, но повернуть нужно было не туда, откуда они приехали, а в противоположную сторону. Городок стоял на холме над побережьем, окруженный защитным валом того же цвета, что и песчаный пляж. Крепостная стена защищала от свирепого ветра, который дул с Атлантики и поднимал пенистые волны на водной поверхности. Внутри медины, где было совсем мало машин, на фоне ярко-голубого неба вырисовывались силуэты белых зданий. Основанный берберами в первом веке, в последующие годы город был оккупирован сначала римлянами, потом португальцами и, наконец, французами. В путеводителях он значился как рыбацкий поселок, но теперь его экономика зависела в основном от туризма, причем ему приходилось довольствоваться теми путешественниками, которых не завлекли более популярные морские курорты – Эссуэйра и Агадир.

Флоренс припарковалась недалеко от центра возле площади Хасана II, прямо перед зданием с арочной дверью, выкрашенной в ярко-синий цвет. Порт и пляж располагались по одну сторону, сам город – по другую. Когда они вышли из машины, Флоренс заметила, что под ногами что-то скрипит. Это был песок, приносимый ветром с побережья.

Она спросила, не могут ли они пройтись по базару, – ей очень этого хотелось с тех пор, как она увидела шляпу Хелен. Внутри рыночной площади, сильно уступавшей по размерам той, что была в Марракеше, сквозь натянутые сверху ротанговые полотна проникал солнечный свет. На нескольких столах возвышались красочные пирамиды специй: шафран, кумин, харисса… Рядом аккуратными рядами стояли разноцветные керамические тажины. Флоренс подошла к мужчине, торговавшему кожаными сумками. Позади него напарник вырезал ножом замысловатый узор на необработанном лоскуте. Она взяла маленькую жесткую сумочку красного цвета и открыла ее.

– Двести дирамов, – сказал человек за столом, – двадцать долларов.

Флоренс покрутила сумку в руках. Она повернулась к Хелен, чтобы спросить ее мнение, но та стояла в нескольких шагах, наблюдая, как мужчина выдергивает перья из куриной тушки.

– Хорошо, – сказала Флоренс, – я возьму, – и вытащила деньги из кошелька.

Она переложила в новую сумку свои вещи и повесила ее на плечо, радуясь, что теперь у нее есть сувенир из поездки. В ее воображении она уже получала комплименты и рассказывала, где его нашла. Она подошла к Хелен, которая теперь рассматривала тажины, чтобы показать обновку.

– Вам нравится?

– Сколько?

– Двадцать долларов.

– А сколько просили вначале?

– Столько и просили. Мне кажется, двадцать долларов – это почти даром.

– И ты не торговалась?

Флоренс пожала плечами:

– Возможно, ему они нужнее, чем мне.

– Не в этом дело. Они уважают людей, умеющих торговаться. Теперь у него есть еще одна причина считать всех американцев бесхребетными, избалованными шутами гороховыми.

Флоренс взбесила готовность Хелен в любой момент выставить ее дурой.

– Вот именно, – решительно воскликнула она, – зачем же было вводить его в заблуждение?

Хелен недовольно фыркнула.

Они ушли с базара и снова прошли через площадь, направляясь в сторону порта. По обе стороны улицы торговцы жарили свежую рыбу. Дым клубился в воздухе, прежде чем его подхватывал и уносил ветер. На воде покачивались десятки, а может, и сотни лодок – в основном потрепанные гребные шлюпки, выкрашенные в ярко-синий цвет, и одноместные лодки для рыбалки, хотя среди них виднелись и пара высоких деревянных судов, и пара-тройка маленьких некрасивых яхт. Эта картина чем-то напомнила Флоренс родные места. Когда она училась в школе, они с подругой Уитни частенько забирались на пустые катера в порту. Попасть внутрь, конечно, не получалось, зато можно было полежать на палубе, притворяясь, что ты здесь хозяин.

Им встретился человек, который держал в руках осьминога и непрерывно лупил им о землю. Они остановились посмотреть.

– Что он делает? – удивленно спросила Флоренс.

– Придает ему мягкость, – ответила Хелен. – Они слишком жесткие для еды, если сначала немного не отбить.

Они не стали возвращаться в город и пообедали на улице в одном из рыбных ресторанчиков в порту. Морской бриз, казалось, нес все тот же горячий, тяжелый воздух. Обе они заказали осьминога, только что выловленного из океана – по крайней мере, так было заявлено в меню, – с овощами на гриле и бутылкой местного пива «Касабланка». Когда солнце достигло своей высшей точки, тень от зонта, под которым они сидели, сдвинулась, подставив под палящие лучи голые ноги Хелен. Она попросила Флоренс поменяться с ней местами.

– Твоей молодой коже солнце не страшно, – сказала она.

Услышав такой аргумент, Флоренс нахмурилась – она была моложе всего на шесть лет. Но, напомнив себе, что, если бы не Хелен, ее здесь вообще бы не было, она быстро встала.

От жары Флоренс почувствовала слабость и приложила прохладную бутылку пива ко лбу и шее. Она едва могла смотреть на осьминога и почему-то представила себе, что его, живого, лупили об камни и забили до смерти. Она отодвинула тарелку.

– Ты не будешь есть? – поинтересовалась Хелен.

Флоренс покачала головой.

Хелен придвинула блюдо к себе.

– Я умираю с голоду.

Покончив с едой, она закурила сигарету, стряхивая пепел на остатки недоеденных щупальцев. Флоренс с отвращением отвернулась.

Обратный путь к площади под палящим солнцем был тяжелее – когда они шли туда, дорога не казалась Флоренс такой крутой. Она вспомнила, что хотела купить шляпу.

– Адское пекло, – пробормотала она себе под нос.

– Что такое? – спросила Хелен.

– Ничего.

Флоренс не догадалась припарковаться в тени, и взяться за раскаленные дверные ручки можно было только через одежду. Кондиционер по-прежнему не работал.

______

После обеда они разошлись по своим комнатам. Флоренс попыталась вздремнуть, но спала урывками и встала, чувствуя себя еще более разбитой. Ужинать они отправились уже в начале девятого. Флоренс надела белое хлопчатобумажное платье и кожаные босоножки, которые купила в Хадсоне, взяла новую сумку. Ее лицо порозовело от солнца.

Она постучала в дверь Хелен: