только женщин, а когда окончательно сломался, эмоционально недоступные мужчины обвиняют их во всём, угрожают, выгоняют из их же квартир; и что их больше никогда не заманить в капкан под названием «счастливая семья». И дальше она рассказывает, как изменилась манера поведения малограмотных строителей, которые достраивали их дом; как со смертью мужа она для этих людей превратилась в «бабу без мужика», которую можно наёбывать и которая ничего не понимает. Как рабочий в деревне, смотря на участок, говорит при ней «плохо земле без хозяина». Я не искал эту историю специально, она просто вылезла в ленте репостом. В комментах под репостом пишут, что «это работает горе, не надо принимать слова горюющей всерьёз как минимум полгода» и, конечно, что «не все мужчины такие» — хотя речь даже не особенно шла о мужчинах.

Вторая история. В начале ноября в Ленинградской области задержали молодого рэпера по обвинению в изнасиловании. На следующий день в телеграме сливают видео из коттеджа, где это произошло: жертва с подругой уже уехали в город, где подали заявление, и насильник звонит ей, спрашивая, «нормально ли всё у них». Она отвечает, что у неё половина лица синяя; он спрашивает, «не дуется» ли она; она, иронизируя через отчаяние, отвечает, что у неё синее лицо, а так всё нормально; затем он спрашивает, как она могла уехать, если он «утром ещё не кончил». Описывая произошедшее, девушка рассказала, что они познакомились полтора месяца назад, он позвал её на вечеринку за город, а затем избил и обещал выкинуть из окна, если она не согласится на секс. Рэперу 20+ лет, мой одногодка.

Третья. В Петербурге с сентября 2021 года работает Пансион воспитанниц Министерства обороны РФ. Это «элитная закрытая школа» для девочек, в основном, дочерей военнослужащих и представителей других силовых ведомств, а также детей из неполных семей, сирот. Всего отобрано 240 девочек. Им запрещено выходить за территорию пансионата и видеться с родными чаще раза в месяц, школа усиленно охраняется; однако это не помешало фотографу местного СМИ попасть внутрь и прогуляться по «крупнейшей школе в стране», увидев, в числе прочего, девиз в холле «В знании — сила, в красоте — спасение, в служении — судьба». Девочки проведут здесь семь лет в рамках эксперимента частного Московского института психоанализа «по апробации и внедрению в образовательный процесс методик психолого-педагогического обучения и воспитания девочек, направленных на формирование их личностных результатов гражданской идентичности». Ключевой компетенцией, воспитываемой в пансионе, является материнство. На классных часах девочкам предлагаются к обсуждению такие темы: «К материнству готовь себя сызмальства», «Супружество без брака?» и другие похожие. В процессе обучения девочки должны усвоить «образцы женского поведения», «осмыслить содержание понятия материнства». Образование подразумевает формирование «женских качеств личности», просвещение в области женской и мужской физиологии, психологии, взаимоотношений полов, специфики отношений мужчины и женщины в семье. В пансионе девочкам запрещено «бегать, кричать, привлекать к себе излишнее внимание; употреблять жевательную резинку; во время, предназначенное для сна, принимать душ; разговаривать громко перед сном; иметь любые финансовые отношения между воспитанницами; переставлять мебель в комнате, оклеивать стены постерами, наклейками и т. д.; играть на не предназначенных для игр площадках на территории Пансиона; прослушивать музыку с помощью мобильных аудиоустройств; носить одежду неустановленного образца; носить украшения; пользоваться косметическими средствами для нанесения макияжа; осуществлять окрашивание волос; находясь в официальной школьной форме, употреблять пищу на улице или в помещениях, не предназначенных для этого. Также категорически запрещены сексуальные отношения и передача „с воли“ еды, напитков и печатной продукции, не соответствующей возрасту воспитанниц».

И четвёртая. В казахстанском городе Алматы, в одной из «интеллектуальных школ», названных в честь недавно сложившего полномочия автократика, в конце октября был тематический праздник. Один из учеников 8 класса пришёл в юбке — вероятно, даже без намёка на осознанную квирность. Его выгнали с праздника и отвели на беседу к школьному психологу, после которой он выбросился с крыши 11-этажного здания и погиб. Через два дня группа учеников школы — и девочки, и парни — пришла на занятия в юбках. Пост одной из учениц цитирует местное СМИ: «Сексизм — это когда куратор школы не впускает мальчика на осенний бал, потому что он пришел в юбке. После чего насильно отводит его к школьному психологу. А когда за него заступаются одноклассники, поименно требует фамилии каждого и угрожает дисциплинарным актом за то, что посмели поддержать „грешника“. А потом этот мальчик спрыгивает с 11 этажа, потому что не выдерживает общественного давления». Школьники сфотографировались группой и назвали это флешмобом «против сексизма», потому что «у одежды нет гендера»; на них сразу начала давить администрация, обвиняющая в том, что они состоят «в секте геев». Патриархат до сих пор убивает — в том числе подростков и детей. Вместе с этим, такие истории не то чтобы дают надежду или обещание, но точно подтверждают, что то, у чего было историческое начало, будет и конец.

Техники (любящего) взгляда

К середине шестидесятых композитор Пьер Шеффер уже почти двадцать лет экспериментировал с «конкретной музыкой» — этот термин он придумал в 1948-м. Отказавшись от системного подхода к созданию музыки, Шеффер выбрал исследовательский: он объяснял, что классическая музыка появляется из абстракции — нотной записи, затем трансформируемой в композицию; его же подход заключался в том, чтобы отталкиваться от самих звуков, как они есть, — любых. Эта попытка перепридумать музыку целиком — отказавшись от традиционного понимания инструментов, гармонии, ритма, композиции, — существовала в противостоянии с зарождавшейся электронной музыкой, практики которой исходили из более системного понимания композиторской роли. Композиторка Полина Оливерос разделяла аналитический и интуитивный типы креативности[86], так вот конкретная музыка опиралась на второй тип, электронная — на первый. Исследовательница Эндра Маккартни описывает[87] противостояние мужчин-композиторов конкретной и электронной музыки как гендерную оппозицию. Шеффер теоретизирует свою музыкальную практику как интуитивную и открытую ко всему: он впускает в музыкальный вокабуляр любые звуки вообще, для него важен процесс игры (не «исполнения», а jeu, игрового взаимодействия с предметами). Его музыка перформативна; как пишет Маккартни, он увязывает свою работу «со своей семьёй, известными звуковыми материалами и существующими инструментами, — тем самым связывая свои идеи со стереотипно феминными конкретностью, отношениями, домашностью и субъективностью, — дистанцируясь от стереотипно маскулинных абстракции, искусственности и объективности». А затем Маккартни приводит критику Шеффера композитором Пьером Булезом, которого бесит такой интуитивный способ работы: музыка Шеффера кажется ему архаичной, сюрреалистским коллажем; он уверен, что «первобытные звуки должны быть приручены» и формованы. Булез, Штокхаузен