и Эрик Шримсоу в подробной статье[75] про теории и этиологии сексуальных ориентаций кратко описывают популярные гипотезы, разделённые на биологический и средовой подходы. Эволюция, гормоны, генетика, эффекты при рождении, гипотезы балансов отбора, психоаналитический подход, бихевиористский. В каждой из них много интересного, но, само собой, ни одна не объясняет ничего генерально; промежуточный консенсус сегодня такой, что сексуальная ориентация (если мы вообще верим в её существование) — это многомерное явление, которое формируется под влиянием и биологических, и социальных факторов. Но учёные не оставляют попыток, и, не доказав наличия правила, продолжают искать причину исключений из него, хотя существуют серьёзные этические проблемы с биологическими и генетическими исследованиями квир-персон[76]. В августе 2021 было опубликовано исследование, пытающееся ответить на вопрос, почему однополое сексуальное поведение наследуется и передаётся от поколения к поколению, если оно бессмысленно с точки зрения рождения потомства. На материале генома нескольких сотен тысяч человек было выяснено, что 1) как и предполагалось давно, не существует единственного гена, отвечающего за сексуальную ориентацию, — есть множество генов с противоречиво доказуемым «очень малым» влиянием на это; 2) если кластер генов, который повторяется у людей, практикующих однополое сексуальное поведение, встречается у людей преимущественно гетеросексуальных, то эти люди склонны иметь больше сексуальных партнёров на протяжении жизни (и, теоретически, производить больше потомства). Такая причинность как бы отвечает на вопрос, зачем эволюции было сохранять гей-персон среди людей и животных, если их поведение не способствует размножению. Но почему вообще такой вопрос задаётся? Потому, объясняет Ханна Бланк, что вся наука и, конечно, наука, изучающая сексуальность, пропитана так называемым «антропным принципом» — убеждением, что раз мы все живы и можем наблюдать Вселенную, то целью существования Вселенной является наша возможность жить и наблюдать, а значит, главной целью эволюции является воспроизводство жизни, а значит — всё, что так или иначе не способствует напрямую воспроизводству жизни (как однополый секс), — требует какого-то объяснения. По сути это старый добрый церковный императив о том, что всё, что не способствует рождению, записывается в contra naturam; с учётом сегодняшних репродуктивных технологий и вообще расширения понятия о репродуктивном труде всё это звучит, мягко говоря, наивно.

Что ещё точно известно на сегодняшний день: если такая вещь, как сексуальная ориентация, существует, то она гораздо более изменчива, чем обычно предполагается. Одно многолетнее исследование[77], изучающее динамику сексуальных предпочтений и поведения у 12 000 человек начиная с тинейджерства и до 30+ лет, выяснило, что в процессе взросления происходят сложные и нелинейные изменения по как минимум трём факторам, которые обычно включаются в понятие ориентации: кто персону привлекает, с кем у неё (регулярный или эпизодический) секс и как она себя идентифицирует. Брэд Боуинс предлагает[78] концепцию «активации измерений сексуальной ориентации», описывая многочисленные случаи контекстуального гомосексуального поведения: в тюрьмах, закрытых моногендерных школах и учреждениях, а также в случаях, когда персона травмирована насилием или другим похожим событием, которое деактивирует у неё сексуальную мотивацию. Имеется в виду, что если предположить существование гомоэротического и гетероэротического измерения ориентаций, то разные жизненные ситуации могут активировать или деактивировать в персоне то или иное измерение, перенаправляя желание или подавляя его. Изменение сексуальной ориентации на протяжении многих лет — это понятно, а как насчёт её изменения за пару часов? В ходе ещё одного[79] исследования группам студентов предложили почитать сводку теорий о флюидности и спектральности сексуальных ориентаций; после прочтения участникам задавали вопросы — и 28 % из них с большей вероятностью относили себя к не-эксклюзивно гетеросексуальным людям, а 19 % выразили желание или надежду на опыт однополых отношений. Как ни смешно, но это буквально значит, что чудовищный людоедский российский закон о запрете гей-пропаганды не такой абсурдный, каким он кажется на первый взгляд. Действительно, сексуальную ориентацию, если допустить её существование, можно и пропагандировать, правда, только среди людей, готовых читать академические тексты.

Но я бы хотел вернуть фокус на то, что проблемой или вопросом для меня представляется не существование «сексуальных меньшинств» (про которые мы думаем, что они меньшинства, только исходя из доксы о гетеросексуальном большинстве), а существование и воспроизводство гегемонной, или принудительной, гетеросексуальности. Словосочетание «принудительная гетеросексуальность» появляется у Эдриенн Рич в одном из самых влиятельных феминистских текстов Compulsory Heterosexuality and Lesbian Existence[80]. В нём она анализирует, каким образом система патриархата почти с самого рождения вынуждает девушек ассоциироваться с мужчинами — через гендерную социализацию, сказки и романы, где поиск мужской любви женским персонажем рисуется как захватывающее приключение, — и как затем эта система поддерживает принудительный характер гетеросексуальности на протяжении жизни женщины: через феминизацию бедности, структурные дискриминации на рабочих местах, где женщинам не просто меньше платят, но их стабильно не берут на руководящие должности, а также через комплекс мужского гетеронасилия: ограничение женской сексуальности, реализация мужской сексуальности за счёт женщин часто насильственным образом, контроль над детьми женщины и эпизодические случаи воровства детей отцами, ограничение женской креативности и доступа к большим частям знаний, эксплуатация их труда, образы сексуализированного насилия в порнографии и, наконец, исключение и подавление лесбиянок на любых уровнях — отчасти как продукта гомофобии, но большей частью — как запрета женщинам ассоциироваться с другими женщинами, существовать для них, поддерживать тесные женские интимные связи, — потому что это угрожает режиму, который подразумевает универсальную ориентацию женщин на мужчин. Джонатан Нед Кац в книге The Invention of Heterosexuality в двух главах описывает, как в 60-е, 70-е и 80-е либеральный, радикальный и лесбийский феминизмы впервые начали описывать гетеросексуальность как сконструированную систему подчинения и принудительную норму; Эдриенн Рич была среди этих теоретикесс наряду с Моник Виттиг, Гейл Рубин, Ти-Грейс Аткинсон, Кейт Миллетт, Бетти Фридан, Нэнси Мирон, Шарлотт Банч и многими другими. Она, в числе прочего, пишет про стереотип, который сохраняется до сих пор: что женщину тянет к женщине из-за того, что она ненавидит мужчин, как будто любовь к мужчине обязательна для «здоровой» женщины; в этом понятии о ненависти феминисток и лесбиянок к мужчинам ясно видится отчаяние принудительной гетеросексуальности. Рич описывает лесбийскую экзистенцию не просто как вариант сексуального поведения; в отношениях между женщинами она обнаруживает радикально другие основания бытия-вместе, чем под гетеросексуальной нормой. Это касается всех сфер близости — от эротики и секса до совместного труда и горевания.

Само слово «гетеросексуальность» подразумевает, что существует взаимное сексуальное влечение между мужчинами и женщинами. Но так ли безусловно они хотят друг друга? Джейн Уорд в The Tragedy of Heterosexuality ссылается на исследование[81], показывающее, что многие женщины, идентифицирующие себя как гетеро,