лгать, что мне это дается легко, наоборот. Приходится приложить немаленькие усилия. И когда я встаю на ноги, они подрагивают и слабеют, как это с ними в последнее время постоянно происходит в присутствии Данилевского.

— Что такое, Марта? — сипло спрашивает муж, пытаясь меня удержать. — Куда ты? Я снова сделал что-то не так?

— Если вы о поцелуях, то не переживайте, здесь как всегда на высоте, — заверяю мужа. — Однако вы так и не ответили на мой вопрос.

— Я тебе не ответил? — Давид похоже полностью утратил способность соображать. На всякий случай отступаю еще на шаг.

— Да. Когда я его задала в первый раз, вы на него отвечать отказались.

— Напомнишь? — он выглядит рассеянным и ошалевшим.

— Зачем вы на мне женились?

Я вдруг успокаиваюсь и даже умудряюсь переплести на груди руки. Он рассеянно скользит по мне взглядом, но затем взгляд становится более осмысленным, а сам Давид более мрачным.

— Что значит, зачем? А зачем люди женятся?

— Но вы меня совсем не знаете!

— Вот и женился, чтобы появился повод тебя поближе узнать. Естественно, если ты не будешь упираться.

— Вы сказали, что преследовали свои цели. Это не ответ, Давид, — я явно теряю преимущество в этой словесной битве и стараюсь не растерять остатки боевого запала. — Откуда вы вообще обо мне узнали, если я приехала в город всего на неделю?

— Откуда узнал? Хм… Ну, скажем, увидел тебя, когда ехал в автомобиле мимо фитнес-центра. Там еще рядом свадебный салон, где я потом купил тебе платье на свадьбу. Такой ответ тебя устроит?

— То есть, другими словами, вы в меня влюбились с первого взгляда? — смотрю на него скептически. — Зачем же вы вчера говорили о каких-то целях? Вы бы хоть сопоставили, что говорили тогда, и что говорите сейчас. Другими словами, вы мне лжете, Давид.

Давид мрачнеет еще больше, затем смотрит на меня в упор и говорит медленно, как будто через силу.

— Ты права, Марта, я не влюблялся в тебя с первого взгляда.

— Вот видите, — хочется плакать, потому что как оказалось внутри меня все до отказа забито розовыми единорогами, — тогда скажите, зачем вы женились?

— Почему бы тебе просто не принять сам факт нашего брака и не начать получать от него удовольствие? — он делает движение навстречу мне, и я снова отступаю.

— То есть, для вас наш брак помимо ваших неведомых мне тайных целей должен стать его источником? — продолжаю допытываться.

— Может, Марта. Не должен, но может.

— Так чем я тогда отличаюсь от сотрудниц вашего любимого массажного салона? Тем, что официально числюсь вашей женой? Но вы же понимаете, что это формальность. Ах да, вы мне за это не обязаны платить.

Давид шокировано пытается возражать, но я его опережаю.

— Если вам от меня что-то нужно, скажите правду, чтобы мы были в равных условиях.

— Марта, ты сводишь меня с ума, разве ты этого не видишь? — он хватает меня за руку. — И разве этого недостаточно?

— Нет, Давид, — стараюсь, чтобы это не звучало горько, но у меня ничего не выходит, — недостаточно. Простите, я не умею просто так, для удовольствия, потому что… Потому что вообще не умею.

Последние слова говорю еле слышно, больше для себя, но у Данилевского явно вместо ушей вживлены локаторы, потому что он выпрямляется в кресле и сверкает глазами.

— Я услышал тебя, Марта. Твои умения меня меньше всего интересуют, — он притягивает меня к себе за затылок и говорит практически в губы. — Ты удивительно чувственная девушка, и стоит тебе захотеть… Просто попробовать… Уверен, тебе понравится и остальное. Но если тебе хочется упираться, упирайся, твое право. Вот только…

— Не вздумайте приплетать сюда Сосланбека, — предупреждаю, еле шевеля губами, потому что их уже захватывает Данилевский, — иначе вам снова прилетит.

— Неужели рука не дрогнет? — шепчет он?

— И не надейтесь, — шепчу я.

— Хорошо, раз у нас вечер ультиматумов, то я тоже поучаствую. Запомни, я буду целовать тебя где хочу и когда захочу. И только попробуй сказать, что тебе не нравится, — Давид притягивает обеими руками, обхватив лицо.

— Не скажу…

Он все-таки снова врывается своим языком, и я, чтобы не упасть, упираюсь в его кресло. Он прекращает поцелуй так же неожиданно, как и начал.

— Пойдем, там уже принесли торт, — он направляет кресло туда, откуда доносится музыка и громкие голоса. Наши гости от танцев переходят к пению. — Ты будешь его есть, а я буду смотреть.

Иду следом, полностью опустошенная, потому что совсем не это я ожидала услышать. Что ж, розовые единороги и так достаточно надолго у меня задержались, пора начать от них избавляться. Единственное, что утешает — Давид так и не выпускает мою руку. И к поющим гостям мы возвращаемся как настоящая влюбленная парочка, держась за руки.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Жаль только, что в этой паре есть лишь одна влюбленная дурочка. Я. И на все про все мне хватило каких-то два дня.

Глава 17

Остаток вечера мы с Данилевским больше не пытаемся изображать молодоженов. Не знаю, замечают ли это наши гости. Надеюсь, что нет. Они празднуют от души, и Давид тоже делает вид, будто ничего не произошло.

Но только делает, я же вижу. Он больше не сидит вполоборота, не следит за мной с многозначительным прищуром. И руку мою выпустил, как только мы за стол вернулись.

Даже настроение испортилось.

А еще такое чувство, будто он отдал невидимый приказ. Потому что больше никто не кричит «Горько», не желает нам счастливого медового месяца и не требует от меня Давида Давидовича прямо здесь и сейчас.

Ну и хорошо. Ну и прекрасно.

Не очень-то и хотелось.

И вообще меня это бесило.

Может я первую дочку хочу, с этими мальчишками столько мороки! Я вон на братьев насмотрелась. И это при том, что Азат сдержанный и уравновешенный, моя мама само спокойствие, а все трое как будто у них шило в одном месте.

И теперь представьте Данилевского, который как спичка вспыхивает! Там спокойствие и не ночевало. Давид Давидович родиться не успеет, а уже всеми начнет командовать и всех строить, начиная со своего папочки.

Уже самой жуть как хочется на это посмотреть.