Я пытаюсь ее успокоить. Это здорово, что сын собирается привезти домой на Рождество свою девушку.

– А вдруг я ее возненавижу? Или вдруг она меня возненавидит?

– Никто не сможет тебя возненавидеть, Кристина!

– Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой! – Она тянется за сигаретой и едва заметно морщится. Я чувствую, что за ее жизнерадостностью скрывается глубокая, щемящая печаль. Недавно она попробовала онлайн-знакомства и встретилась с целым рядом неудачников и разного рода неподходящих типов. Затем в попытках заполнить пустоту она связалась с одним из своих бывших – только для того, чтобы услышать: «Кристина, я не хочу тебя в своей жизни. Отвали!» Я не знаю, почему ей так не везет с мужчинами. У нее привлекательная, даже экзотичная внешность, и с ней весело. Возможно, она для них слишком сильная.

– Давай наконец-то поговорим о тебе! – восклицает подруга и садится в кресло. – Ты уже рассказала Клайву об арфе? Ты хочешь, чтобы я продолжала врать о своей опасной ране от консервного ножа?

– Да, пожалуйста, продолжай врать, – киваю я. – И нет, я никому не рассказывала об арфе. Только тебе.

Она выглядит польщенной.

– Мява, – она хватает на руки сопротивляющегося зверька и едва не подпаливает его сигаретой, – она никому не сказала, кроме меня! Даже твоей сестре? – добавляет она, с подозрением глядя на меня.

– И ей тоже нет. Вик разболтает все мужу, и это может как-нибудь дойти до Клайва.

– Даже если и так, что будет?

Я делаю глубокий вдох.

– Мне нужно действовать осторожно. Ты же знаешь, каким может быть Клайв!

– Да, знаю: он кисло-сладкий. Все прекрасно, когда он веселый, но когда он сердится… – В ее глазах мелькает тревога. – Элли, ты же знаешь, что играешь с огнем. Клайву это не понравится. А вечно держать все в секрете не получится.

Я не хочу об этом говорить. Я не хочу думать о последствиях.

– Кстати, о секретах. Я кое-что узнала о Роде, – говорю я Кристине. – Ну, по крайней мере, я думаю, что узнала.

– Что именно?

– Что-то важное. Но мне еще нужно проверить. Возможно, потребуется твоя помощь.

– Расскажи подробнее, – просит она.

21

Дэн

Я делаю восемь бутербродов. Я вырезаю их в форме ромба, потому что Элли говорит, что разнообразие добавляет жизни остроту.

Пока мы едим бутерброды, она спрашивает, знаю ли я о концерте Косули, который состоится на следующей неделе.

Я говорю, что да, знаю.

– Ты на него пойдешь? – спрашивает она.

Я отвечаю так: я говорю, что в прошлом ходил на все концерты Косули, потому что она хотела заручиться моей поддержкой, и что она играла так, что ее всегда было приятно слушать. Однако что не доставляло мне особого удовольствия, так это то, что на ее концертах всегда собирались огромные толпы людей.

В людях нет ничего плохого, когда они сидят рядами и спокойно слушают музыку. Но они становятся проблемой во время антрактов, когда наполняют зал какофонией своих громких голосов, произнося слова и предложения. Меня это разрывает на части. Поэтому всегда, когда я ходил на концерты Косули, я по возможности бронировал место в самом заднем ряду. В последнюю минуту перед антрактом я вскакивал и бежал в свой «Ленд Ровер». Снова садился на место я только тогда, когда начиналась вторая половина концерта, но как только она заканчивалась, я опять стремглав выбегал из зала. Вся эта беготня утомляла. Кроме того, мне приходилось быть очень точным во времени, и Косуле тоже. Но иногда она эту точность не соблюдала. И это приводило к проблемам.

В конце концов Косуля сказала, чтобы я прекратил мучиться. Посещение этих концертов стоило мне больших усилий, и она объяснила, что я ей больше не нужен. Более того, мое присутствие начинало ее напрягать. А напрягаться перед тем, как выступить с арфой перед публикой, было для нее более чем некстати.

Так что я уже пять лет не был ни на одном из ее концертов.

Элли созерцает бутерброд в форме ромба. Внутри него хумус. Она поднимает бутерброд и произносит странные слова:

– Скажи мне, Дэн. Рода действительно твоя девушка?

Я растерянно моргаю.

– Не обижайся, – спешит добавить она, – но вы редко видитесь, учитывая, что географически вы находитесь не так уж далеко друг от друга. Судя по всему, ей не хочется приезжать сюда, даже чтобы заниматься со мной на арфе; все наши занятия проходят в Тонтоне. Я думала, что будет здорово, если у нее появится еще один повод приехать к тебе, но нет. А когда в тебя стреляли, она ни разу не приехала, чтобы тебя проведать. – Она нахмурилась. – Мне просто интересно. Влюбленные обычно прилагают немного больше усилий, чтобы как можно чаще находиться рядом. – Она машет бутербродом в воздухе, и кусочек хумуса выпадает ей на колени. Она достает из кармана салфетку и вытирает ноги. – Извини, Дэн, это не мое дело, но я не могу не удивляться.

Я молча откладываю бутерброд, который держал в руках, и погружаюсь в размышления.

– И еще кое-что, – говорит Элли и останавливается. Я слишком занят мыслями о Косуле, чтобы уделять внимание Элли, но чувствую, что она пристально изучает мое лицо. – Нет, пока хватит, – бормочет она.

Двадцать минут спустя я слышу, как она говорит, что ей пора идти, и просит меня беречь себя, а потом она похлопывает меня по плечу и уходит. А я все сижу и думаю.

Я думаю и думаю.

После этого я спускаюсь вниз. Мне пора заняться арфой Фифи, потому что напористый мужчина по имени Майк Торнтон привез в Амбар «Арфа» яблоневую древесину и хочет, чтобы я еженедельно отчитывался о проделанной работе. Но я не в настроении начинать новую арфу. Я устанавливаю двенадцать струн на свою почти готовую арфу Пустельга и понемногу их натягиваю, продолжая напряженно размышлять. В частности, я думаю том, что это значит – быть парнем и девушкой.

Через два часа я звоню Косуле и спрашиваю ее, могу ли я по-прежнему считать ее своей девушкой.

– Нет, Дэн, – отвечает она. – Нет, не можешь. – Ее голос прозрачный и чистый, как град. – Уже много лет как нет.

* * *

Мне стало грустно. Так грустно, как никогда. Грусть пережевывала меня и проглатывала, по кусочку. Мне было так грустно, что хотелось весь день гулять, глядя на деревья и собирая камешки, но я не мог. Нога не позволяла.

Я также жалел, что Косуля не сообщила мне эту новость раньше. Если она уже много лет не была моей девушкой,