Неужели этих тварей отправили сюда только ради меня?

За этим нападением стоят те же самые люди из иностранных земель, которые напали на нас с отцом?

В голове миллион вопросов, а времени думать нет ни секунды.

Слишком опасно для жизни.

В груди снова поднимает голову тот зверь, дикий и неукротимый. Он рвётся наружу, скребётся когтями по моим ребрам, вырывается с рёвом, но я сдерживаю его.

Нет, сейчас не время! — отдаю ему команду.

Я не знаю его силу, не знаю, готов ли он к большим сражениям с неизвестным врагом. А еще чуйка кричит, что внутри меня очень сильное оружие и не стоит рисковать им сейчас.

На этот раз мы должны справиться иным способом.

Монстр бросается вперёд, его когти с треском вспарывают камень под моими ногами.

Я резко перекатываюсь в сторону, огненный шар уже закипает в руках. Бросаю его прямо в лицо чудовища.

— Попадание в яблочко! — шепчу я себе под нос, когда пламя взрывается, задевая его оба глаза.

Монстр ревёт, вскидывая голову, огромные лапы хватаются за обожжённые глазницы, но это мой шанс. Пока он ослеплён болью, я извлекаю из ножен клинок. Холодная сталь приятно тяжелеет в руке. Концентрируюсь и заполняю его внутренней энергией зверя, живущего теперь во мне.

— Держись, тварь, — шепчу, чувствуя, как внутри меня кровь бьёт в такт орам зверя.

С разбега я вонзаю меч прямо ему в бедро, как вилку в кусок мяса. Клинок уходит глубоко, и я слышу, как чудовище взвыло. Оно мотает головой, брыкается, пиная ногой воздух, пытаясь сбросить боль и меня, но я уже карабкаюсь выше, цепляясь за его чешую.

Зверь внутри меня ликует, его восторженные оры перекрывают даже рев чудовища.

Я чувствую, как моя сила растёт, заполняет меня изнутри. Это не просто энергия — это нечто большее, словно я и зверь внутри действуем как единое целое.

Нащупываю ногой выступ, хватаюсь свободной рукой за складку на шее чудовища и встаю. Меч с усилием выходит из раны, брызгая тёмной кровью, но я уже знаю, что делать.

— Ну что, закончишься тут и сейчас! — кричу, поднимая клинок высоко над головой.

Рывком втыкаю его в шею монстра, вспарывая его, словно мешок с зерном. Кровь и пар поднимаются в воздух, и чудовище, ревя, оседает на землю.

Я стою, дрожа, на его неподвижном теле. В груди по-прежнему стучит сердце зверя, но теперь оно бьётся в унисон с моим.

— Ты молодец, — шепчу себе, но зверь внутри меня отвечает сильнее. Он будто ликует, кричит в знак победы, и я понимаю, что в этом бою мы выиграли вместе.

— Всё в порядке? — голос Алисы прорезает тишину.

Я оборачиваюсь. Она стоит в своём зверином обличье, её глаза светятся. Её пасть приоткрыта, но вместо рыка я слышу только тревогу и слова.

Почему я ее слышу?

Когда я начал понимать животных?

Новый дар от богов?

— Всё в порядке, — киваю ей, чувствуя, как руки начинают дрожать от спада напряжения.

Оболенский подходит ближе, его глаза, обычно мрачные, блестят от восхищения.

— Это было… мощно, — произносит он коротко.

— Всё хорошо? — спрашивает Воротынский, опуская клинок.

— Лучше, чем могло быть, — отвечаю, вытирая кровь с лица.

Внутри я чувствую странное тепло. Это не просто усталость от боя, это чувство победы, но не над чудовищем. Победы над собой.

Внезапно туши монстров начинают шевелиться, и я пихаю Оболенского в плечо.

— В них мрак, нужно избавиться от этой энергии, иначе она воскресит их, они подпитываются от источника.

Оболенский достает книжицу, ищет нужное заклинание. Найдя, начинает выкрикивать непонятные слова.

Туши зловонно воняя исчезают, но темная субстанция выходит из них и концентрируется над землей, собираясь в одно темное облако.

— Что делать с темной энергией? — подходим ближе, разглядываем с интересом сгусток.

— Джинни, сможешь сожрать это и переработать в другую энергию? — спрашиваю у энергетической женщины.

Кивает, и подгоняя облако к себе, впитывает его.

— Зря ты это сделал, князь! — шипит друг Оболенский, с ужасом глядя на меняющееся лицо женщины-джинни.

Глава 16

Джиннири стоит неподвижно, ее тёмные очертания сливаются с окружающим мраком. Глаза, как два уголька, сверкают в бездонной темноте.

Чёрное облако, густое, словно смола, начинает затягиваться внутрь ее тела. Она вдыхает его, жадно, как воздух, сквозь рот и ноздри. Шипение, будто тысячи змей, раздаётся в воздухе.

На мгновение всё замирает.

От Джиннири исходит низкий, надрывный рёв, и она запрокидывает голову. Чёрная масса исчезает внутри нее, но спустя пару секунд дамочка эмоционально срыгивает, выплёвывая на землю две тёмные пузырящиеся капли. Они прыгают, как живые, и, шипя, исчезают в траве.

— Зря ты это сделал, князь! — голос друга Оболенского резкий, обвиняющий.

Его лицо искажено до неузнаваемости, кожа бледна, челюсти сжаты, выражение лица, будто у князя невыносимая зубная боль. — Теперь мрак будет с нами всю дорогу!

— Не говори мне, что делать, — огрызаюсь я. — Она его поглотила, ничего с ней не случилось.

— Именно, не указывайте мне, что делать, — дерзит Джиннири, ее голос звучит гулко, как удар гонга. — Ты понятия не имеешь, что я только что обрела!

Друг Оболенский отступает, с ужасом глядя на Джиннири. Его глаза расширяются, как у человека, который только что увидел, как собственная тень движется сама по себе.

— Хаос ты обрела, дурная баба.

Но Джиннири лишь ухмыляется, уголки ее рта растягиваются в жуткой усмешке.

— Видишь, всё нормально… — не успеваю договорить.

В следующее мгновение лицо Джинни меняется, она мгновенно свирепеет и в нас летят наши вещи — рюкзаки, сундуки со снадобьями, запасная одежда, оружие, мать его.

— Что происходит?.. Беленов объелась?

— Сейчас увидите и услышите, — угрожает нам князь. — Она вам все популярно объяснит.

Она скидывает и свой собственный мешок с вещами на землю с таким глухим стуком, что кажется, будто внутри камни. Выпрямляется резко, взмахнув руками с черным устрашающим маникюром на острых когтях, словно стряхивая с пальцев злость, и сверлит нас взглядом.

— Почему я, хрупкая женщина, несу вещи, а здоровые мужики идут налегке⁈ — её голос режет, как хлёст кнута, наполняя пещеру эхом, которое повторяет «мужики… мужики…» с нарастающим презрением.

Вроде как надо этой дурехе объяснить, что мы не мужики, а князья и бояре. Но никто из нас