воинов, что не вели с собой меньше чем трех коней и одного пленника. Уже это было серьезнейшей добычей. Ну и вооружение… Плохенькое, это если сравнивать с тем, в которое переодевалось все больше иноков и послушников в Братстве, но с худой овцы, хоть шерсти клок.

— Ну, братья, порезвились мы на славу! — впервые показавший, что умеет радоваться, воскликнул Андрей Юрьевич. — Как делить будем? Мне нынче оружие нужно.

Уже не трое, а четверо мужчин, сидели за богатым столом. Глеб Ростиславович в статусе хозяина, принимал гостей: своего отца, владимирского князя, ну и младшего воеводу Никифора. Глеб Муромский мало того, что достал запасы еды, которые предполагалось употреблять в условиях осады, так и обоз был взят богатый, что отражалось в изобилии предлагаемой еды.

К сожалению для рязанского и муромского князей, больше половины всех припасов, что были у мордвы отняты — это то, что награблено с их земель, забрано у их селян. Но были припасы и явно, привезенные с родных мест вассалов Булгарии.

— Тебе оружие нужно, а мне более остального припасы съестные и от коней не откажусь. Что ты скажешь, младший воевода Братства? — сказал Ростислав Рязанский.

— Кони нужны, припасы нужны, — подумав, Никифор добавил. — Люди нужны, телеги нужны, от оружия Братство никогда не отказывается, больше воинов станем воспитывать.

— Ха-ха-ха! — трое князей дружно рассмеялись.

— Братству все нужно! — смеясь, сказал Андрей Юрьевич. — И все вам мало!

Никифор, улыбаясь, развел руками, мол «такие мы, ничего не поделать».

— Думаю, что не обидим и Братство, — сказал Андрей Владимирский, похлопав Никифора по плечу, а после, пристально посмотрев на него серьезным взглядом, обратился к младшему воеводе. — Пошли со мной на Новгород, Никифор! Пока Владислав Богоярович пребывает в Царьграде, сослужи добрую службу Руси. В накладе не останешься. Возьмем Новгород Великий, потрясем за мошну купчишек ихних.

— Мое предложение иное, славный младший воевода. Пошли со мной на мордву. За скверну отплатить нужно, разорим их селища, так же в накладе не останешься, — отпив из кубка меда, сделал свое предложение Ростислав Рязанский.

Никифор подумал, что оба предложения очень даже хороши и сулят для Братства новые доходы, славу, опыт. Новгородцы, как был уверен истово верующий Никифор, погрязли в ереси, нужно вразумить этих чуть ли не латинян, как правильно относится к немцам. Хотя туда он меньше всего хотел идти, заблудшие души, но наши.

С другой стороны, мордва после такого разгрома, лишилась больше половины своих воинов и ослабла. Булгария напрямую вряд ли отважится вступаться за вассалов, учитывая, что только что подписан договор, а Русь в своем праве ответить.

— Не могу, князья, ждет меня в империи ромеев воевода. Писал он, что в Константинополе нынче многое для Братства и для Руси решается. Так что… — Никифор повинился, разводя руками.

— Все хватит об этом! Выпьем, други мои, за победу нашу и за то, что едины в помыслах покарать булгар, — сказал Андрей Юрьевич и первым осушил свой кубок.

На следующий день, большое войско Братства отправилось в сторону кочевий союзной Орды Аепы, чтобы оттуда спешить в Византию. Лишь только три сотни воинов вынуждены были сопровождать в Воеводино большой обоз с добычей, что досталась Братству после боя с мордвой.

При наилучших раскладах три недели пути и можно войти в пределы Византийской империи. Это, если пехоту на телегах перевозить и правильно организовывать переходы.

Глава 12

Императорский дворец был похож на муравейник. Все куда-то бежали, что-то несли, команды раздавались по многочисленным закоулками витиеватых зданий, которые были соединены в единое и названы «дворцом». Все же прежний дворец был более величественным, да и располагался в живописном месте бухты Золотого Рога. Однако, этот, новый, построенный на месте явления Богородицы, более идеологически и религиозно выверенный.

Готовилась встреча василевса с дедом Евдокии, королем Германии, Конрадом III. Немцы опередили французов и быстрее вышли к предместьям Константинополя, чтобы дальше переправиться в Азию.

Мануил не любил подобную суету, он от нее прятался за государственными делами, но чаще за тренировками. Две недели император не брал в руки оружие и соскучился по этому привычному занятию. С самого утра Мануил скакал на коне, боролся и оттачивал мастерство владения мечом. А после, когда пришли сведения, что немцы встречались с «ангелами», как не сложно догадаться, с отрядами Братства Андрея Первозванного, император решил поговорить о воеводе этой организации.

Василевс уже много собрал информации о Владиславе, но так и не сложил окончательно своего мнения и в отношении этого молодого мужа и в Братства, в целом.

— Что ты скажешь о воеводе Владиславе? — спросил император Мануил у евнуха Андроника.

Чиновник средней руки, понимая, какой ему выпал шанс — взобраться на самую вершину политического Олимпа, не спешил в ответами. В таком разговоре с самим василевсом, да еще не лежа на холодном полу, а имея дозволение говорить стоя, нужно продумывать все ответы. Одно слово может или возвысить, или навсегда перечеркнуть дорогу на вершину власти. Между тем, для Андроника не было ничего слаще, чем власть. Радость близости с женщиной, счастье иметь семью, у него отобрали, а внутренняя потребность для самореализации осталась.

— Молод, но ему в пору носить серебряные старческие волосы, ибо мудр, словно старец. Его поступки и слова, будто опытного мужа, словно все то, с чем он сталкивается, уже испытал ранее, или же он от кого-то узнал о такой истории… — начал свой рассказ евнух.

Андроник приставлен к воеводе Братства лишь по той причине, чтобы следить за действиями этого до крайности странного юноши. Противоречивые и странные сведения об этом человеке привезли послы Византии на Руси. Никифор, так тот и вовсе боялся мести. Как? Нобилиссим Никифор в Константинополе входит в десятку влиятельнейших людей! И он боится странного русского юноши, который еще и гость тут, а не хозяин?

Мануил не мог заподозрить Никифора в трусости, как и не было никакого смысла не верить армянину Арсаку, который многое из сказанного Никифором, подтвердил. И все, более существенных сведений о воеводе Братства не было, если только не спросить евнуха, приставленного к Владу. Так что роль Андроника возросла и с ним стали разговаривать сильные мира сего.

Евнух не стал скрывать то, что русский воевода вербовал его и что Андроник согласился. Этот факт был доведен до императорских ушей и Мануил оценил «византийство» чиновника.

Так что еще больше выросла