— Расслабься, шучу.

— А есть хоть какая-нибудь ситуация, в которой ты шутить не будешь⁈

— Ну… Если… Кгхм… Я обдумаю этот вопрос и дам на него обстоятельный ответ завтра. А пока — как насчёт прогуляться?

— Да куда ты меня зовёшь-то всё?

— Да в Поречье, Авроса повидать хочу. Вопрос к нему имеется.

— Авроса? — побледнела Земляна ещё сильнее, чем от вия. — Так он же пьёт.

— А кто не пьёт? Все мы грешны.

— Нет, ты не понимаешь! Аврос — пьёт.

— Да всё я понимаю. Ну, пьёт…

— Нет, ты совсем-совсем не понимаешь. После того, как ногу потерял, он тоже пил. Так тогда в Поречье три кабака исчезло.

— Как так — исчезло?

— А вот так. Подчистую. Про один достоверно известно, что горел, надёжные люди видели. Про остальные два и того сказать не могу. А очнулся Аврос тогда в деревне, в пятидесяти верстах от города, на быке.

— Каком быке?

— Шут его знает, каком. Лежал, говорят, на быке, а бык травку щипал. Местные божатся, что не их скотина, сам Аврос ничего не помнит. Нет, Владимир. Если Аврос пьёт — лучше к нему не лезть.

— Боишься, то есть?

— Кто? Я⁈ — Земляна подскочила. — Да пошли!

— Моя девочка, — засмеялся я. И немедленно увернулся от хука с правой. — Ладно-ладно. Пошли наверх, в кабину. Я заодно мешок возьму, кости сдам. С деньгами всё веселее, чем без денег. Даже к бухому Авросу идти.

Пореченский приёмщик посмотрел на мешок с уважением. Крякнул и отсчитал шестьдесят один рубль. После меня рассчитался с Земляной. Когда мы уходили, пошёл запирать за нами дверь.

— Ты чего это? — спросил я. — День ещё в разгаре.

— День в разгаре, а денег в кассе нет. Передайте там своим, кого увидите, что до понедельника могут не соваться. Нечем мне с ними расплачиваться.

— Почему до понедельника?

— Потому что сегодня пятница, а завтра — суббота. Поступлений с казны не будет, пусть до понедельника ждут. Или до вторника. Скорее, до вторника.

— Бардак. А если человеку вот прям щас деньги нужны?

— Ничего, подождёт. Вашему брату во всех кабаках в долг наливают.

Приёмщик захлопнул дверь. Я услышал, как скрежетнул засов. Покачал головой.

— Хорошо, что сейчас сдали, — сказала Земляна. — А то потом ждали бы до четверга.

— Почему до четверга?

— Потому что в понедельник ещё точно ничего не будет, не успеют. Во вторник прибегут все те, кто с пятницы ждёт, опять всё выгребут. А в следующий раз поступление из казны — в четверг. Если успеют, конечно.

— Бардак, — повторил я. — Снабжение поставлено отвратительно.

— Ну, что поделать. Захолустье у нас. И хлопотать об охотниках, считай, некому.

— А можно где-то хлопотать?

— Говорят, можно. В Петербурге каждый год по осени главы орденов собираются, решают всякое. Царским советникам докладывают о нашем житье-бытье, ежели надо чего — помощь какая, али другое, рассказывают. Иной раз, говорят, и сама государыня на совет приходит. Она охотничьей жизнью очень интересуется. Говорит, что мы надежда и оплот государства.

— Очень здраво. Полностью согласен с государыней. А почему не хлопочет-то никто, если можно?

— А кому хлопотать? Смоленский Аполлинарий, говорят, для своего ордена много чего выбивает. У них и казна всегда полна, и оружие есть. А нашего Авроса ты сам видел. Он на собрания, по слухам, и не ходит вовсе. Куда, говорит, мне безногому ходить?

— Ну, во-первых, одна нога у него есть, пусть не прибедняется. Во-вторых, Знаком перемещаться инвалидность не мешает.

— То понятно. Да только кто Авросу об этом скажет?

— Ну, так. Есть один кандидат… Ты возле дома Авроса Знак оставляла?

— Боже упаси. — Земляна аж отшатнулась. — Он не позволяет возле дома Знаки оставлять. Кому надо, говорит, тот и пешком прогуляется. Пока идёт — глядишь, передумает. Поблизости где-то — вроде, у Прохора Знак есть, на случай чего-то срочного. Но вообще по доброй воле к Авросу никто не суётся.

— Охренеть у вас коммуникации налажены… Ладно, понял. Будем применять модернизированную систему.

— Чего?

— Сюда, говорю, иди.

Я обнял Земляну. Представил ворота перед домом Авроса. Через миг мы стояли возле них.

— Ого! — восхитилась Земляна. Посмотрела на меня с уважением.

— Погоди с «ого». Сперва рабочие вопросы порешаем.

При необходимости я, наверное, мог бы перенестись и непосредственно в дом — моя фотографическая память хранила все детали. Но неписаные правила техники безопасности не советовали так делать. Вдруг кому на голову перемещусь. В случае с Авросом — вряд ли ему это сильно повредит, конечно, вот уж о чьей голове беспокоиться поздновато. Но тем не менее.

Я посмотрел на забор. На запертые наглухо ворота и отсутствие коммуникативных средств. Ни тебе панели домофона, ни электрического звонка, ни даже молотка, чтобы постучать. Сразу видно — гостей хозяин любит и уважает. Ждёт с нетерпением.

— Взлетаем? — предложил Земляне я.

Та нахмурилась — не очень ей это нравилось. Но других очевидных вариантов не было.

Мы одновременно скастовали Полёт, предварительно прыгнув в направлении забора, чтобы задать полёту вектор. Одновременно поднялись над забором. И что думаем, тоже сказали одновременно — накидывая Доспех и бросившись в разные стороны. Для чего пришлось, не сговариваясь, оттолкнуться друг от друга.

На дорожке, ведущей к дому, стояла небольшая пушка. Дуло смотрело на нас. Судя по тому, как помирал со смеху стоящий рядом с пушкой Аврос, запальник в дуло он уже затолкал. И через мгновение пушка действительно выстрелила. Между нами с Земляной свистнуло ядро.

Приземлившись, я понял, что