Питерский забрал из моих рук коробку и направился на кухню.

В этот момент Нечаева шагнула ко мне и привстала на носочки, чтобы коснуться губами уголка моего рта.

— Я рада вас видеть, — тихо сказала она и шагнула назад до того, как я успел ее обнять. — Знаю, что сегодня неприемный день. Но подумала, что могу вам понадобиться. Надеюсь, что у вас есть планы, и я смогу вас сопроводить.

— Вы мне нужны, — кивнул я и сделал приглашающий жест в сторону стола. — Сейчас я принесу чашку.

— Я уже несу! — пробасил Фома, возвращаясь в гостиную. — И пышки тоже. Правда, одну я уже съел. Должен был убедиться, что они хорошего качества.

— Убедился? — хмыкнул я.

— Можно было бы еще пару попробовать для полной уверенности, — совершенно серьезно заявил парень.

Мы разместились за столиком.

— Какие замечательные цветы, — вздохнула Арина Родионовна. Подвинув вазу, она освободила место для блюда с лакомством.

— Часть этих цветов растет еще со времен жизни Виноградовой, — сообщил я. — Розы изрядно одичали, но сейчас они выглядят прекрасно.

— У вас хороший природник работает, — кивнула девушка. — У нас в саду тоже растут розы с таким ярким ароматом. Но они красные.

— Эти тоже когда-то были алыми, — сообщила Людмила Федоровна, выходя из комнаты. — Но я часто касалась их. И от моих призрачных пальцев они побледнели. Стоит рассказать об этом Лаврентию Лавовичу, он наверняка будет в восторге от такой особенности призраков. Может даже включит этот факт в свою работу.

— Доброе утро, — улыбнулась Нечаева, приподнимаясь с кресла.

— Не вставай, милая, — остановила ее Яблокова. — Мне достаточно места на диване. Я уже позавтракала.

У меня это заявление вызвало сомнение. Соседка все еще ела с неохотой, и нам приходилось следить за ее трапезами. Но Фома заметил мой внимательный взгляд и кивнул, давая мне понять, что женщина говорит правду.

— Зря вы отказываетесь от пышек, — Нечаева словно случайно подвинула блюдо ближе к соседке.

Та подозрительно покосилась на угощение и спросила:

— А они точно свежие?

— Что вы, Людмила Федоровна! Никто не посмеет продать негодное в дом некроманта, — поспешно произнес Фома.

— Раньше точно так же боялись обидеть меня саму, — вздохнула бухгалтер и взяла двумя пальчиками одну из пышек. — Выглядит аппетитно…

За столом все сделали вид, что увлечены своими чашками. И Людмила Федоровна смогла отломить крохотный кусочек, чтобы его попробовать. Она так и отщипывала от пышки понемногу, пока та совсем не закончилась.

— Вкусно, — сообщила женщина, вытирая пальцы салфеткой. — Почти как во времена моей… жизни.

На последнем слове она запнулась и пожала плечами.

— А может, они и тогда были такими же. Я ведь могла забыть.

— Какая разница? Главное, что вам нравится сейчас, — заявил я уверенно.

— Вас уже пригласили на обед с моими родителями? — поспешила сменить тему Арина Родионовна.

— Да! — восхищенно воскликнула Яблокова. — Это так приятно. Утром принесли конверт, и я была уверена, что он для нашего адвоката… Даже мысли не возникло прочитать имя адресата. А ведь этот коварный некромант мог открыть мое письмо. У него бы хватило наглости прочесть чужую почту. Но его остановило то, что я была рядом.

Я не смог сдержать смех, и все за столом тоже прыснули. Людмила Федоровна недолго сохраняла серьезный вид и вскоре тоже захихикала вместе со всеми.

— Значит, ей можно ехидничать, а мне нельзя? — вдруг раздался голос из стены и наружу выбрался Василий.

Он замер, когда к нему повернулись все присутствующие.

— То есть, тут все меня видят? — изумился старик и принялся поправлять полы халата.

— И слышат, — подтвердила Яблокова, а потом покосилась на меня. — Стоило одну ночь провести вне дома, как ты притащил очередного призрака! И решил мне об этом не сообщать?

— Тащить меня надобности нет, — отозвался Козырев. — Я сам прихожу, когда захочу и ухожу, когда надумаю. Я ведь не привязанный к вещи дух, как тот, что торчит на улице. Я особенный!

— Расскажи-ка мне, любезный, откуда ты такой взялся? — сурово потребовала Людмила Федоровна.

Уж не знаю, как ей это удалось, но старик оробел от тона голоса хозяйки дома и даже смутился. Правда, тут же пришел в себя и приосанился.

— Я умею ходить через зеркала и бывать в разных местах.

— Зеркала, значит… — прищурилась Яблокова. — Смотрю, ты не из слабых. Небось не голодал после смерти?

Козырев сразу понял, о чем речь и воинственно вскинул подбородок.

— Оправдываться не стану! Когда сама помрешь, так и поймешь, что на этой стороне все по-другому. И если я кого и сожрал, чтобы стать сильнее, то только потому, что не дал самого себя съесть. Вот!

— Значит, и слухи умеешь пускать, — резюмировала бывшая призрачная дама.

— Ну, пробовал как-то, — посмурнел дед. — Но вышло у меня не особенно хорошо. Можно даже сказать, что скверно вышло. Хотел пустить слух, что сын у меня не такой уж бедовый и можно с ним дело иметь. Но не получилось.

— Дело вовсе не в вашем неумении, — возразил я. — А в том, что старшие сыновья у вас плохие управленцы.

— Может оно и так, — вздохнул дед. — Да только научиться правильно пускать слухи мне было не у кого. Я в одной книжке про это нашел заметку. А вот откуда ваша соседка об этом знает — большой вопрос.

— Я не соседка, а хозяйка дома, — сурово припечатала Яблокова.

— А хозяйке известно,