родной дед из давно затёртых воспоминаний. В груди потеплело и защемило, а в горле встал непроглатываемый комок. Внезапно всё вокруг расплылось, и Юноша осознал, что готов разреветься от переполняющих эмоций. На миг он впал в ступор, столь неожиданной оказалась подобная реакция. Быстро смахнув влагу рукавом, Гарольд взглянул на Николая, но тот тактично сделал вид, будто в лежащей на столе тетрадке записано нечто чрезвычайно интересное.

- Я тоже рад.

Голос вышел сдавленным, и Варду захотелось поскорее убежать в свои покои, чтобы унять поднявшуюся бурю.

- К-хм, хорошо. Завтра ближе к обеду зайди в первую столовую. У твоей команды как раз патруль на вторую половину дня. Ну, можешь идти.

- Благодарю.

Юноша уже поднялся, когда Седой спохватился.

- О, постой, вот. Снотворное. По одной перед сном.

Гарольд кивнул и взял баночку с таблетками. Отказываться не стал, так как понятия не имел, сможет ли вообще уснуть без вырубающей дозы алкоголя в крови. Тень улыбки озарила его лицо, и он широкими шагами направился к выходу. Тяжёлый взгляд сверлил спину, впрочем, почти всё время разговора Николай не оставлял попыток заглянуть глубже, чем Юноша хотел показывать. Однако Вард не заметил, не ощутил фальши в моменты искренности, когда выискивающий взгляд старика сменялся тёплым и доброжелательным, сочувственным и понимающим.

Десятки метров до комнаты запомнились плохо, словно в тумане. Грудь терзало от противоречивых чувств. В забытьи он забрался в душевую кабинку, отгородился от равнодушной реальности тонким слоем мутного стекла и больше не в сила сдерживаться, полностью отдался ненавистной жалости к себе. Гарольд привык к насмешкам, издевательствам, безразличию, гневу, оскорблениям, даже к жалости окружающих. Но вся броня цинизма оказалась ничтожной плёнкой, перед попавшей точно в сердце пулей сочувствия. Настоящего, понимающего сочувствия равного, а не столь знакомой снисходительной жалости. Душу рвало на части, однако там же зарождался истеричный смех. Судьба в очередной раз пошутила со всей иронией, как может лишь она. Забрать частичку человечности, и тут же озарить теплом родственной заботы от совершенно чужих людей.

Когда Вард смог успокоиться, то вынужден был с грустью признать, что успел позабыть, каково это, быть понятым и принятым таким, какой он есть. Даже родная мать давно оставила попытки наладить отношения, и просто выполняла долг родителя. И ему этого не хватало, чудовищно не хватало, но Юноша только теперь смог осознать, насколько. На душе стало горше, жгло обидой, а вместе с тем так тепло и уютно. Подленький страх оказаться обманутым и потерять вновь робкие ростки надежды напрасно старался омрачить, опошлить произошедшее. Только Гарольд и так уже знал, что всё скоротечно, и не строил долгих планов.

Время приближалось к вечеру, и живот решил напомнить о себе недовольным урчанием. Юноша привёл себя в порядок и отправился на поиски съестного. К счастью, обошлось без происшествий – большая часть магов успела отужинать, и в помещении столовой сидело с десяток человек. Монотонно работая челюстью, Вард решил всё же попытаться заняться магией. Он понимал, что почти наверняка потерпит сокрушительное поражение на этом фронте, лишь помучит себя невозможностью прикоснуться к детской мечте, стоя буквально в одном шаге. Пусть, больнее уже не будет.

Несколько часов после ужина Гарольд посвятил чтению учебника по основам магии, которого слишком долго избегал. На удивление, хоть многое оказалось понять не так просто, однако он сразу заметил, что данный материал старались подать максимально доступно, даже по сравнению с бестиарием, не говоря уж об этикете. Сложность заключалась только в концепциях, которые описывались в чувственном выражении, в духе «почувствуй силу, Люк». А с другой стороны присутствовали простые и чёткие упражнения, как именно этого достичь. Конечно же, первым по списку оказалась медитация, направленная на поиск этой самой магии внутри. И тут же стояла приписка заглавными буквами о том, что трогать и пытаться как-либо повлиять на неё без присутствия учителя строго запрещено, если нет желания покалечиться или сдохнуть. Подобный подход, мягко говоря, импонировал. А заодно давал понять тем, кто преисполнился излишнего оптимизма, что попали они вовсе не в сказку, где нужно палкой махать и выкрикивать слова на непонятном языке. О-о не-ет, уже после первых, ознакомительных глав, читателя тыкают носом в опасность скоропостижно оставить бренный мир, всего лишь от попытки прикоснуться к запретному, для обычного человека, дару.

- А-ха-ха-ха!

На этом моменте Юноша не выдержал и залился хохотом, откинувшись на стуле. Почему именно он находил данное открытие смешным, не поддавалось пониманию, только за последнее время произошло столь многое, что Вард вовсе не удивился. Наоборот, отдался порыву целиком, смеясь до слёз.

Затем последовала попытка в медитацию, но даже чётко следуя инструкции ничего не вышло. Юноша не расстроился, и решил сменить сидячее положение на лежачее. Глубоко и размеренно дыша, он пробовал абстрагироваться от нескончаемого потока мыслей, но тот никак не хотел униматься. Раньше подобных проблем у него не было, как, впрочем, и воспоминаний об убийстве.

Почувствовав, как глубокое дыхание постепенно превращается в паническую одышку, а яркие картины всё отчётливее проявляются, становятся реальнее и затягивают, топят в мельчайших подробностях, он подорвался, сел, и пару раз со всего маху шлёпнул себя по щекам. В этот раз боль не подвела и страшные картины свершившегося развеялись, оставив утихающее ворчание совести.

Несколько минут Юноша не решался вновь окунуться во тьму закрытых глаз, искал отговорки и выпрашивал у себя лишние секунды, только бы отстрочить неизбежное. Собрав волю в кулак, Вард лёг обратно. У него долго не выходило отпустить напряжение, мышцы то и дело сковывало, и для расслабления требовалось прилагать усилия. Это отвлекало, но внутренне он радовался, ведь подобное отстрачивало встречу с кошмаром.

Когда наконец вышло сосредоточиться на внутреннем, вновь полезли навязчивые мысли, становясь всё громче и яснее. Однако Юноша вовсе не удивился, напротив, прекрасно осознавал, что теперь на ближайшие недели, в лучшем случае, они будут постоянными спутницами его одиночества. Гарольд направил мысли по иному пути.

Воспоминания о незаурядной рыжей бестии забавляли интригой, легко и непринуждённо заставляли припомнить каждую деталь миловидной мордашки, предполагать, каковы на вкус тонкие губы, сколько потребуется времени, чтобы узнать такие подробности. Фантазии светлого будущего оказались грозным оружием против безумия, и Вард уснул с улыбкой, так и не сумев найти в себе чудо, но зато, возможно, нашёл его вовне.

Гарольд проснулся резко, с громкой одышкой загнанной лошади и холодным от пота телом. Некоторое время он всматривался в темноту и не понимал, что происходит. Направив всё внимание на окружение, Юноша заметил едва различимый