как одетая в форму горничной девушка налила ему кофе в подставленную фарфоровую чашку, барон поднял на нас глаза. Служанка же быстро отошла назад и встала за спиной своего господина. При этом от неё несло такой нервозностью с нотками страха, что я даже удивился. С чего это вдруг?

— Признаюсь, когда мне поступил запрос на встречу с вами, я крайне удивился, — произнёс Штайнберг твёрдым баритоном. — Я считал, что этот вопрос уже давно улажен.

В его голосе так и сквозили недовольство и раздражение. Будто мы только что отвлекли его от чего-то важного.

— Наш клиент настаивает, что вы нарушили заключённый с ней договор, — произнесла Марина, собираясь сесть в одно из кресел, но остановилась, натолкнувшись на взгляд сидящего за столом барона.

— Не припоминаю, чтобы приглашал вас к своему столу, — сказал он, даже не пытаясь скрыть брезгливость в голосе. — Мой адвокат несколько опаздывает, так что постойте и подождите пока.

Марина зло втянула носом воздух, но ничего не сказала. Я же немного опешил от такой наглости и грубости. Даже самые зарвавшиеся мои оппоненты в прошлом не позволяли вести себя так же. Впрочем, приём мне известен и знаком. Неспроста же встреча происходит в его собственном доме. Так ещё и мы стоим, пока он тут по–царски расселся. Простейший способ заставить своих гостей чувствовать себя неуверенно.

Ну а может быть, он просто мудак. Такой вариант я тоже не исключал.

Из любопытства я попробовал «просветить» барона. Было интересно, какие эмоции он сейчас испытывает. Но попытка тут же провалилась. Как и с Лазаревым, моя способность с ним просто не работала.

Странно всё это. Почему с одними она действует, а с другими нет? Так ещё и тот случай, когда на меня напали…

Нет! Не время сейчас об этом думать!

Марина посмотрела на меня, явно ища поддержки, получила одобрительный кивок и приободрилась. Правильно. Мы пришли сюда за победой. И плевать на его аристократическую задницу и сраные протоколы.

Стоящая рядом со мной девушка тихо и едва заметно глубоко вдохнула, явно собираясь с силами и мыслями, и начала действовать. Открыла свою сумку и достала толстую папку.

Со звучным шлепком та упала прямо на стол, заставив стоящие на его поверхности фарфоровые чашки и блюдца зазвенеть.

А я порадовался зрелищу, как Штайнберг едва своим кофе не подавился от удивления подобной наглостью.

— Да что ты себе позволяешь⁈

— Здесь девяносто семь претензий, — уверенно произнесла Марина. — Каждая подписана жильцом дома, которого вы выкинули из него с мизерной компенсацией. Это те самые люди, которых ваша фирма обманула, пообещав им достойное жильё, а взамен поселила в дрянных районах и разваливающихся домах.

— И что? — презрительно фыркнул барон. — С чего вы вдруг решили, что это хоть как-то должно меня волновать?

— С того, что все эти заявления оформлены и подготовлены, — с вызовом бросила моя начальница. — Можете проверить, если хотите. Мы подадим групповой иск. Каждый из этих людей требует возмещения отобранного у них жилья, либо эквивалентной компенсации в стоимости жилья, либо возмещения уплаченных по арендному договору средств в тех случаях, когда жилая площадь этого здания сдавалась в аренду, а проживающие на её территории люди были выселены раньше срока.

Глаза Штейнберга опасно сверкнули, а от стоящих за его спиной служанок до меня долетели нотки страха и даже чего-то напоминающего тихую панику. Похоже, эти девушки знали своего господина куда лучше, чем им бы того хотелось…

— И? — повторил Штайнберг, глядя на нас уже куда более раздражённо. — С чего вы взяли, что я собираюсь платить этому сброду? Здание принадлежит мне. А значит, я могу делать с ним всё, что захочу…

— Здание принадлежало вашей фирме, ваше благородие, — бодро отозвалась Марина. — А эта компания, как и любая другая, должна подчинятся законам империи. Александр?

Уже готовый, я открыл свой портфель и протянул ей ещё одну папку, которую Марина положила на стол рядом с первой.

— Это копия выписки из жилищного законодательства империи. Я потрудилась отметить для вас каждый из семи пунктов, которые нарушили вы и ваша фирма при выселении ваших людей…

На лице барона неожиданно появилась странная улыбка, а взгляд переместился куда-то нам за спины.

— Если бы это было так, то чего же они раньше-то не возникали? — прозвучал сзади насмешливый женский голос. — Ах, да. Очевидно, не хотели, чтобы их защищала неудачница вроде тебя.

Стоящая рядом со мной Марина словно одеревенела. Исходящие от неё всего секунды назад волны уверенности моментально потухли. Словно кто-то свет в комнате выключил. Им на место пришла смесь из липкого, мерзкого по ощущениям страха и какой-то совсем уж детской неуверенности. Что за чёрт?

Обернувшись, я посмотрел на молодую девушку немного моложе тридцати. Высокую и стройную длинноногую блондинку. Она шла к нам от ведущих в особняк дверей уверенной походкой с высоко поднятой головой и надменным выражением на лице.

— О, Оливия, а вот и ты, — тут же оживился Штайнберг и посмотрел на нас. — Похоже, что мой адвокат, наконец, появилась. Ты как раз вовремя.

— Я вижу, — улыбнулась блондинка, подходя ближе.

Она обошла столик, проведя ладонью по плечу барона, и опустилась в одно из кресел рядом с ним. Одна из служанок тут же подошла к ней, чтобы налить кофе.

— Итак, какую глупость ты решила сделать на этот раз? — с улыбкой змеи полюбопытствовала она, уставившись на Марину, как удав на замершего кролика.

— Я… — запнулась та. — Мы хотим подать групповой иск и…

— Групповой? — перебила её блондинка. — Не смеши меня. И кто тебе разрешил разговаривать с моим клиентом до моего прихода?

Я едва не отшатнулся. От Марины буквально разошлись волны не то что испуга, а, скорее уж, натурального ужаса.

— Я…

— Да, ты, — насмешливо подтвердила она и повернулась к Штайнбергу. — Видишь ли, Григорий, я её знаю. Училась на моём курсе. Но даже тогда она была ничтожеством, которое не способно было даже игровой суд выиграть. Не то что настоящий. Потому она уже пять лет сидит в отделе «pro bono» своей фирмы и занимается делами нищебродов… ах, прости, Мариночка. Ты даже и ими-то толком не занималась. За тебя все сделки заключали другие люди, если не ошибаюсь. Ведь так, да?

Воу! Какого хрена? С чего это пошли личные