дятел, методично долбящий дерево. Это было чувство страха: что за игру он затеял и во что она обойдется ее участникам, вольным и невольным? Ему терять нечего, но имеет ли он право рисковать чужими жизнями?

Тряхнув головой в попытке избавиться от вредных мыслей, Виктор шагнул в комнату: нельзя рефлексировать, иначе его решимость может поколебаться!

* * *

– Я не люблю, когда меня принимают за дурочку, Иван Романович, – говорила Рита. – Вы наняли меня, но не потрудились поделиться своими соображениями. В результате пострадал мой сотрудник, вы оказались в больнице, а ваш сын по-прежнему под угрозой – и все потому, что вы не были со мной откровенны!

Рита навестила Лапикова-старшего перед самой выпиской. В отличие от Киры, он практически полностью поправился. Рита не сочла нужным скрывать, что его сын нанял ее для расследования нападения.

– Что ж, – вздохнул Лапиков, – вы правы, Маргарита Григорьевна. Мне, наверное, следовало быть более честным, но, видите ли, я не знал, можно ли вам доверять!

– А теперь что вы думаете?

– Теперь у меня нет сомнений в отношении вас и ваших сотрудников: мало кто решился бы ради меня на то, что сделал ваш паренек!

– Тогда не пора ли все мне рассказать? Например, о том, что связывает вас с вице-губернатором Светлогоровым? В тот день, едва увидев фотографии, сделанные Кириллом, вы отказались от услуг моего агентства и выскочили из офиса как ошпаренный! Несомненно, вы сделали для себя некие выводы, но мне тоже хотелось бы о них знать. Это дело перестало быть вашим личным в тот момент, когда киллер ранил Киру!

– Понимаю, – серьезно кивнул Лапиков. – Хорошо, я расскажу вам все, что знаю, но предупреждаю: это всего лишь мои догадки.

– В нашей ситуации и они сойдут, – пожала плечами Рита.

– Мы с Рудольфом Светлогоровым, так сказать, в давних контрах – еще со времен моей первой ходки. Кстати, я вовсе не матерый рецидивист и оба раза попадал на нары за то, за что в наши дни не сажают! Видите ли, в молодости я отличался авантюризмом и тягой к красивой жизни, «работал» у магазинов для иностранцев. За небольшую мзду их заведующие разрешали мне стоять у входа, где я мог обменивать валюту на рубли, а также покупать у заокеанских гостей кое-какие вещички для перепродажи соотечественникам. В те времена мы не наглели так, как теперешние так называемые бизнесмены, а довольствовались малым: прибыль составляла максимум пятьдесят процентов, а новое поколение считает для себя зазорным «слупить» меньше пятисот! Так вот меня арестовали прямо у такого магазина, осудили и отправили в колонию общего режима. Там меня уважали. «Валютчики» считались белой костью, поэтому не могу сказать, чтобы жизнь за решеткой меня сильно угнетала. Скучновато было, но вскоре и это прошло: умному да оборотистому человеку и в тюрьме место найдется!

Светлогоров попал туда пару месяцев спустя. Меня, признаться, это удивило: по его статье запросто можно было загреметь в строгий режим, а его отправили к нам. С самого начала стало ясно, что у Рудольфа есть «волосатая лапа». Во-первых, кому-то наверху шепнули, что парня трогать нельзя – вы же знаете, как на обычной зоне не любят тех, кто сидит за преступления на сексуальной почве! Тем не менее Светлогорова участь местного «петуха» миновала, и он преспокойно жил себе, хотя, скажу прямо, его сторонились.

– Откуда вы узнали, по какой статье осудили Светлогорова? – спросила Рита. – Вряд ли он распространялся на этот счет!

– В колонии, Маргарита Григорьевна, как в деревне: все про всех известно!

– Лично мне известно, что Светлогоров изнасиловал пятнадцатилетнюю девочку. Был осужден, но подал апелляцию. Состоялся повторный процесс, и он вышел на свободу полностью оправданным.

– Все так, – закивал Лапиков. – Только Рудольф не просто изнасиловал ту девочку – он зверски избил ее, изуродовал так, что ей потребовалось несколько пластических восстановительных операций! Об этом вы знали?

– Нет, – покачала головой Рита. – Значит, изнасилование с особой жестокостью?

– Первоначальная формулировка включала попытку убийства.

– Убийства? Но в уголовном деле…

– Этого нет, я в курсе. Однако у меня имеются точные сведения: после совершения полового акта Светлогоров, испугавшись последствий, накинул на голову жертве полиэтиленовый пакет. Девушка почти задохнулась, но насильника спугнули, а ее удалось откачать. У Светлогорова был прекрасный адвокат, лучший в городе – его папаша постарался, да и связи он имел о-го-го! Каким-то образом из дела исчезло упоминание о пакете, то есть попытка убийства загадочным образом «замялась». Судили Рудольфа только за изнасилование и дали по минимуму. Парню едва исполнилось девятнадцать, до этого приводов не имел, да и характеристика с места учебы содержала одни хвалебные отзывы. Говорили, что якобы он и пострадавшая встречались, она ему изменила, а он в состоянии аффекта ее ударил. Только вот девочка отрицала домыслы адвоката, говоря, что впервые встретилась с Рудольфом на вечеринке, после которой он и надругался над ней. Свидетели это подтвердили, но были и такие, которые приняли сторону Светлогорова. Суд колебался, но в результате его отправили-таки в колонию, правда, дали всего пять лет. Он вышел через четыре месяца чистым, словно святой Себастьян.

– Я слышала, – проговорила Рита, – он подал апелляцию. Дело отправили на доследование, и во время повторных слушаний потерпевшая изменила показания, как и некоторые свидетели.

– У папаши Светлогорова водились и бабки, и полезные знакомства, а девочке требовались дорогостоящие операции, которых ее семья не могла себе позволить. Поймите, это только мои догадки, но я точно знаю одно: Рудольф Светлогоров на самом деле совершил преступление, хоть его и оправдали!

– Почему вы так уверены?

– Я собирал на него компромат – уже спустя время, когда мы столкнулись по бизнесу. Тогда-то мне и довелось пообщаться с его адвокатом. Деньги обладают магической способностью развязывать языки, Маргарита Григорьевна! Этот человек тогда уже отошел от дел, нуждался в деньгах и с удовольствием поведал мне подробности того процесса. Парень был виновен, как сам грех! К сожалению, к делу это не пришьешь: адвокат отдал богу душу, семья пострадавшей уехала в неизвестном направлении, а других свидетелей вряд ли можно брать в расчет, учитывая, как часто они меняли собственные показания.

– Значит, – медленно начала Рита, – у Рудольфа Светлогорова на вас зуб? Мог он хотеть отомстить за то, что вы знаете о нем правду?

– Вряд ли, – покачал головой Лапиков. – Это не имело бы смысла, ведь у меня нет доказательств, чтобы припереть его к стенке! Если его рука направляла киллеров, то, скорее всего, Светлогоров пытался устранить меня по другой причине.

– Есть еще причина?

– Он знает, что, пока я