Шрифт:
Закладка:
— А там водятся призраки?
Дима рассмеялся.
— Если и были, то все исчезли за последние годы. Вот что там точно есть — это красивые сосны и более-менее приличные дорожки для прогулок.
Они перешли дорогу на очередном оживленном перекрестке и направились к заросшей тропинке. Через центральный вход, конечно, было проще зайти, но этот путь вел прямо через сосны. И пусть свет фонарей почти не достигал этих мест, но зато пахло даже в середине сентября пряно и душисто, как в настоящем лесу.
Ада замечала краем глаза блики, но решила для собственного же спокойствия, что это фары проезжающих машин долетают сквозь деревья.
Тут был не такой сильный засвет, и через верхушки сосен местами просматривались звезды в прорехах облаков. Ада шла, задрав голову кверху и не отпуская руки Димы, чтобы не навернуться.
— А знаешь, где я правда видел призрака? — вдруг сказал Дима.
Ада вернулась с небес на землю и посмотрела на него.
— Парк Эрмитаж. Есть же легенда, что там было поместье помещика, который мучал своих крепостных? Так вот, мы там с одноклассниками как-то пили пиво, и вот из кустов вылезает мужик. Такой, знаешь, в рубахе чем-то подпоясанной и штанах, ну как со спектакля про крестьян сбежал.
— А ты что?
— А я выпил ещё пива, зажмурился и про себя попросил, чтобы он исчез. Страшновато смотреть на того, через кого просвечивают деревья.
— Исчез?
Дима кивнул.
— А через пару месяцев мы с Лесей стали общаться, и она мне всё объяснила.
— Ты поэтому так легко напиваешься?
Дима внимательно на неё посмотрел.
— Да я и не пил почти при тебе. Но вообще да, алкоголь и сигареты притупляют.
В подтверждение своих слов он достал одной рукой из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и, не отпуская руки Ады, прикурил от зажигалки. Клубы дыма окутали их, как облако, и Ада перестала на секунды видеть и огоньки, и сосны, и даже небо.
В торговом центре они направились сразу в небольшой книжный. После уличного сырого воздуха тепло и даже духота от большого скопления людей оглушили. Шум вокруг перебивался музыкой, и Ада даже поморщилась. В парке ей нравилось куда больше.
Ада стянула шарф, потому что стало слишком жарко. А им ещё возвращаться на улицу и идти прямо к реке, где наверняка постоянно дует ветер.
— Дай-ка сюда ключ, — вдруг сказал Дима, когда она свернула шарф и засунула его в сумку.
Ада послушно достала ленту из кармана и передала ему. Он тут же зашел ей за спину и, накинув ленту на шею, завязал узелок так, что ключ лег прямо между ключиц.
— А у меня для тебя ничего нет, — потрогав прохладный ещё металл, сказала Ада.
— И не надо, я всё равно постоянно теряю вещи. А у тебя он будет в надежных руках.
Ада только улыбнулась, снова чувствуя ту самую аритмию, которая появлялась только в присутствии Димы.
Они так долго бродили между полками с книгами, что усталая продавец вышла из-за прилавка и стала ходить следом за ними, приняв за воришек.
— Пошли, Адель, нам тут не рады[45], — потянул её за собой к выходу Дима.
Ада могла поклясться, что продавец с облегчением выдохнула, когда рамки на входе не запиликали.
— И куда мы пойдем?
— Тут обязаны быть скамейки не только на фудкорте.
— Зачем ты напомнил о еде? — простонала Ада, у которой тут же отозвался голодным ревом желудок.
— Давай поищем деньги, вдруг хватит на бургер.
— Одного на двоих будет мало.
— Я уступлю его тебе.
Ада изобразила звук умиления и послушно зарылась в сумку. Набрали ровно на колу и гамбургер. И пока она пировала, Дима что-то снова рисовал в своей тетради.
— Ты покажешь когда-нибудь, что там? — спросила его Ада, когда расправилась с едой.
Отпив глоток из её стакана, Дима покачал головой.
— Может, потом выложу на страницу, но это ещё надо дорабатывать.
Ада пожала плечами, и он наконец отвлекся от рисунка:
— А где твои новые стихи? Ты что-то давно ничего не выкладывала.
Ада как-то вечером наблюдала по лайкам на постах за его движением вниз по её странице — от самых новых до самых старых, ещё школьных стихов.
— Не пишется, — призналась Ада и допила колу.
— Нет вдохновения?
— Или так подействовали те царапины. Буду теперь писать только во время полнолуния.
— Оборотень-поэт, звучит круто.
Они посмеялись, и Ада про себя обрадовалась, что больше в его голове не звучала вина, когда вспоминалась та история. Значит, понял наконец, что ни при чем.
Разомлев в тепле торгового центра, Ада начала зевать.
— Может, всё-таки по домам? — предложила она.
Дима возмутился:
— Мы столько времени потратили, чтобы перед самым назначенным временем просто слиться? Да Саша же нас первая засмеет.
Ада хмыкнула, понимая, как он прав. Позориться перед новой подругой равно новой компанией ей совсем не хотелось.
Тут по громкой связи объявили, что торговый центр закрывается через пятнадцать минут.
— Пойдем, — убирая в рюкзак тетрадь и карандаш, поднялся с неудобного пластикового стула Дима.
— Там же сыро и холодно! — протянула Ада, всё же вставая.
— И в подворотне нас ждет маньяк, ага[46].
Вот зря он об этом напомнил. Но делать было нечего, и, спустившись по эскалатору, они отправились к выходу со стороны проспекта Ибрагимова. Так ближе всего было дойти до выхода из метро, у которого они договорились встретиться.
— Что будем делать ещё полтора часа? — спросила Ада, когда от сентябрьского ветра пришлось намотать поверх куртки шарф.
— Бродить по дворам, чтобы не замерзнуть. Хотя!.. — воскликнул Дима и не закончил мысль, потянув Аду в ближайший двор.
Она не сразу поняла, что он задумал, но, когда дверь в третий по счету подъезд открылась без ключа, Ада догадалась.
— И чего мы сразу не пошли искать незакрытый подъезд? — посетовал Дима, придерживая дверь и пропуская Аду вперед.
Они поднялись на пятый этаж и сели рядом на подоконник. Батарея была ещё ледяная, но внутри всё равно казалось теплее из-за отсутствия ветра.
— Надеюсь, тут не живет какая-нибудь вредная бабушка, которая нас выгонит, — сказал Дима, разматывая наушники и подключая к плееру. — Можешь пока подремать, я разбужу тебя ближе ко времени.
— А ты что будешь делать? — спросила Ада, тут же устраивая голову на его плече и беря в руки второй наушник, который он ей протянул. Заиграли первые аккорды очередной
