Отвечать что-либо одобрительное вряд ли стоило. Забирать двух экспрессивных мартышек к себе на работу – тем более. Я не готов с таким справляться, и, в конце концов, мои родители рожали их для себя, а не ради того, чтоб повесить на мою шею. Решение уехать из Екатеринбурга подальше на юга выглядело теперь единственно правильным!

К слову, никакой папки с заданием на моём столе не было. Возможно, потому, что в этом деле главной назначалась Гребнева, а я лишь вспомогательный резерв. Значит, она поставит меня в известность по всем вопросам, когда надо будет. А сейчас – завтрак!

За накрытым столом в саду сидел я один. Как последний дурак. Герман выбежал лишь на минуту, цапнул полбуханки хлеба и убежал обратно. В его глазах горела жажда познания, и никакие высшие блюда любой кухни мира от повара с пятью звёздами Мишлен не могли бы оторвать его от золотого коня царя Митридата. Тут он сразу пас.

Светлана даже не появилась. Но учитывая, что она ест как птичка колибри или бабочка, её присутствие на общекорпоративных пирах ограничивалось лишь украшением данных мероприятий. Она редко пила больше одного бокала, закусывала сыром или фруктами, практически не ела мяса, хлеба потребляла по минимуму, только белый и, как правило, с капелькой мёда. Не знаю, что это за диета, но фигуру она помогала сохранять идеально! Может, стоит запатентовать?

– Саня, а ты чо тут один? – вдруг раздалось из-под стола, хотя минуту назад я сам проверял: никого там не было. – Где все? Куда их смыло морским прибоем из кабинета директора?

– Вылезай! – я протянул Денисычу руку.

– Спасибки, бро, – наш специалист по древним языкам показался на свет божий, помятый, дрожащий, сонный, благоухающий винными ароматами, но, как всегда, абсолютно довольный собой. – Чо там было-то, куда на этот раз вострить лыжи?

Я не хотел, но пришлось ответить. Может быть, это странно, но вот кому-кому, а именно Денисычу соврать практически невозможно! Он, конечно, махровый выпивоха, но тем не менее (или благодаря этому, хрен знает!) крутейший из всех известных психологов, разбирающийся в самых тонких оттенках человеческих настроений, понятий и чувств.

Выслушав меня до конца, он сделал до-олгий глоток красного прямо из амфоры, громко икнул, чуть не поперхнувшись вином, и резюмировал:

– Зема, ты как хочешь, но тебе один на один со Светкой ни-и-зя!

– Почему?

– А ты читал, какой закон требует принять один шибко продвинутый архиепископ Сыктывкарский Коми-Зырянский Питирим? – интригующе сощурился Диня и, нервно сглотнув, закончил: – Что жертвы насилия не должны обижаться на своих насильников и подавать в суд, а просто простить их по-христиански! Потому что наказанный насильник в тюрьме раскается и попадёт в рай, а не простившая его жертва уж точно обречена за такое дело гореть в аду!

– Что за хрень?! – искренне не поверил я.

– Сам почитай в инете.

– Ты вообще о чём? Я не собираюсь никого насиловать!

– Бро! Так я и не о тебе говорю!

– А о ком? – раздался звонкий голосок нашей Афродиты.

И вот тут мы оба предпочли торжественно заткнуться. Потому что один ещё не окончательно пропил мозги, а второй просто перестал ощущать биение сердца, когда самая красивая девушка на свете, в новом белом платье, купленном в магазинчике тёти Моти, присела к их столику. Надеюсь, вы меня поймёте? Ну а если и нет, то…

– Итак, похоже, на этот раз мы победили?

– Ага, конечно…

– Я имел в виду, что на этот раз нам удалось разъединить их и заманить в ловушку.

– Ну да, ловушка – это серьёзно? После того, как ты опять даришь им то золотой меч, то сокровища скифов, то легендарного коня царя Митридата…

– Милая, я не виноват в том, что этот дурак вылил быкам три литра красного вина вместо жертвенной крови!

– А то ты первый день его знаешь?!

– Ну, он пьяница, конечно, но…

– «Конечно» и «но» лишние!

– Каждый мужчина имеет право выпить в пятницу.

– Вот у него ровно семь пятниц на неделе, да? И главное, синька всегда с собой!

– Между прочим, на днях ты тоже неслабо дерябнула…

– И что? По крайней мере, не я «договаривалась» с твоим нежным Фрейшютцом, профукавшим всю операцию в Нидерландах!

– А чьи байкеры позволили им увезти золотого коня?!

– А давай не будем!

– Вот именно!

– Сам такой!

– Иди ко мне!

– Сам иди!

– Да-а-а…

…Вежливости ради мы посидели ещё с полчаса втроём. В прошлый раз, помнится, Светлана жутко, буквально до слёз, разобиделась на всю мужскую часть нашего скромного коллектива за то, что ей пришлось завтракать одной. И пусть никто, кроме меня, особого значения той истерике не придавал, но и повторения также не хотелось никому.

Гребнева сложный человек. Хотя кто тут у нас простой, да? Ладно, все мы сложные, но она ещё и женщина, а это всегда накладывает определённый отпечаток на поведение. К тому же ей приходится выживать одной в чисто мужском коллективе. То есть постоянно отстаивать себя, свои права на собственную индивидуальность, уважение, неприкосновенность и банальное равенство.

Так-то в «Херсонесе» работает ещё и Мила Эдуардовна, сестра нашего шефа, плюс по совместительству спонсор музея. Но мы её редко видим, а Гребневу как раз таки каждый день, да ещё и не по разу за день.

– Александр, я ещё раз посмотрела график своих… файлов, – наша специалистка по чёрно– и краснофигурной росписи древних ваз, блюд и амфор на минуточку склонилась ко мне, интимно мурлыча. – Так вот, ближайшие три дня будут просто идеальны для… единения по работе в неформальной обстановке. Надеюсь, вы не против задержаться в каком-нибудь уютном отельчике Керчи?

Я просто кивнул, поскольку слова застряли где-то в районе солнечного сплетения, а ошалевшее от таких перспектив сердце взяло минутную паузу. В её глубоких глазах отражалось всё: небо, море, зелень сада, грядущие надежды, скрытые смыслы и, наверное, даже моя жизнь. И я абсолютно точно знал, с кем хочу её разделить…

– Так вы со мной?

– Да, да, конечно, – каким-то чудом сумел выдохнуть я. – Уединение в Керчи – это замечательно!

– Сколько времени вам нужно на сборы?

– Нам нужно примерно полчаса, – опережая меня, вылез полиглот нашего музея. – Светка, я еду с вами! Не спорь и не парься, мешать не буду. Тем более что вы уже целовались…

– Александр, это серьёзно? Эта пьянь зелёная будет вечно тереться рядом?

Далее, если кто не понял, следовал длинный, пространный и очень эмоциональный монолог от раненного в самую душу, вечно поддатого героя, который был готов на всё ради друга, а этот