Шрифт:
Закладка:
У младшей школы Хаджар был самый идеально квадратный двор, который только можно представить. На дальнем конце двора, напротив школьных ворот, из цементной стены выступали краны, из которых в длинный узкий желоб стекала вода. В центре был высажен круг платанов, чтобы дети могли сидеть и играть под ними, когда ветви были покрыты листьями. В тот день ручки кранов и край канавки вокруг деревьев уже припорошило снегом. Мы зашли в длинный коридор, по одной стороне которого были выходящие на улицу окна, а по другой – двери в классы. Первой комнатой был офис администрации, разделенный на две части серой стеной. На внутренней части была табличка «Кабинет директора». Нас поприветствовали и предложили стулья, а через несколько минут из кабинета директора вышла заместительница, госпожа Хамид. На ней была длинная темно-синяя туника длиной почти до галош. Черный химар покрывал ее голову и тело до талии. Она с открытым ртом уставилась на мама́н поверх круглых очков, будто это она собиралась сдавать экзамен. В кожаном пальто и с цветочным шелковым шарфиком, свободно завязанным под подбородком, мама́н напоминала фею среди собравшихся в той комнате огненных ангелов.
– Значит, Можи поступает в четвертый класс, а Мар-Мар в третий?
– Да, госпожа, – сказала мама́н.
У госпожи Хамид в руках были две папки с бумагами. Она открыла ту, на которой было мое имя.
– Вы живете на Солнечной улице?
– Да.
– У вас есть с собой документы о проживании?
Мама́н достала из сумочки сложенный лист и передала ей.
– Вот свидетельство, подписанное имамом мечети Фахрие.
Мисс Хамид бросила на бумагу быстрый взгляд и сказала:
– И как давно вы проживаете по этому адресу?
– Я жила там, Аллах, почти всю свою жизнь, до замужества. Но девочки живут со мной и моими родителями по этому адресу с тех пор, как мы вернулись из Америки.
– Ах, понятно. Когда вы вернулись?
– Около трех месяцев назад.
– Что вы там делали? Я вижу, что они ходили там в школу.
– Мой муж учился в Соединенных Штатах.
– Вы живете со своими родителями? Ваш муж все еще в Америке?
– Нет. Но он много путешествует.
– Что ж, подпись имама подтверждает, что вы живете по этому адресу. Это все, что нам нужно.
Крошечные капли пота покрывали широкий лоб мама́н, будто капли конденсата на стакане со льдом. Она достала из кармана пальто вышитый платок и промокнула лицо.
– Вы готовы? – Мисс Хамид посмотрела на нас с Мар-Мар. – Пойдем в библиотеку.
Она закрыла папки и дала нам знак следовать за ней. Мама́н послала нам воздушные поцелуи, когда мы подошли к двери. Прежде чем мы вышли, мисс Хамид обернулась к мама́н и сказала:
– Вы можете забрать их через два часа. И… им нужны темно-синие или черные платки. Цвет, который они носят, для школы не подобает.
Она провела нас в крошечную комнату без окон на втором этаже. Мое внимание привлекли два книжных шкафа со скорбным числом книг. Они были тонкими, и некоторые напоминали скорее брошюрки, чем книги. После яркой библиотеки с тысячами книг, которая была в младшей школе МакДональд, я почувствовала, как сердце сжимается, когда зашла в ту комнату. Я задумалась, какие истории были в тонких книжках этой маленькой библиотеки.
– Мар-Мар, садись здесь, а ты, Можи, здесь. – Она указала на два стальных складных стула со столиками в подлокотниках возле двери у дальнего конца комнаты. – Устраивайтесь, а я принесу экзаменационные листы.
Мы уселись, а она ушла. Худенькое тело Мар-Мар тонуло в свободной тунике и штанах. Ее голова, покрытая белым шарфиком, была похожа на огромную доску, прикрепленную к телу. В этом новом обличье она совсем не походила на мою сестренку.
Мар-Мар повернулась ко мне и прошептала:
– Можи, мне страшно.
– Не бойся, Мар-Мар, – прошептала я в ответ. – Ты справишься, я уверена.
– Но что, если я что-то сделаю не так? Я плохо читаю на фарси.
– Все будет в порядке. Ты хорошо читала дома вчера.
Она кивнула и улыбнулась. Мой уверенный тон ее успокоил, но сама я не была уверена. В тот миг я порадовалась, что Мар-Мар не слышит моего сердцебиения и не чувствует моей нервозности. Она откинулась на спинку стула и уставилась на дверь библиотеки.
Экзамен был не такой ужасный, как мы представляли. Вопросы были в основном из книг, которые мы читали, а части по математике и правописанию были простыми. Через полтора часа заместительница директора попросила нас сдать бумаги. Она упомянула, что для меня будет еще и устный экзамен, но я понятия не имела, о чем она говорила. Что она собиралась спрашивать? Мар-Мар посмотрела на меня и удивленно пожала плечами. Заместительница сложила экзаменационные бланки в наши папки и достала из-под них «Религиозные и исламские учения».
– Тебе скоро будет девять?
– Да, госпожа, – сказала я.
– В чем важность девяти для девочки?
– Что я достаточно взрослая для молитвы?
– Верно, – сказала она. – А теперь не могла бы ты прочитать мне эту историю?
Она открыла книгу на определенной странице и положила ее на столик, приделанный к моему стулу. Я узнала ее, как только увидела рисунок пшеничного поля на странице. После того как я прочитала абзац, она спросила:
– Ты знаешь, что мы имеем в виду, когда говорим, что этот мир как пшеничное поле?
Я знала, что она пытается спросить. Она хотела проверить мои знания о жизни после смерти. Я рассказала о дне воскресения и страшном суде согласно исламскому учению. Она внимательно слушала, пока я не остановилась.
– Кто научил тебя всему этому? – наконец сказала она.
– Я сама прочитала, – сказала я.
Она улыбнулась и погладила меня по голове.
– Ты знаешь исламское учение лучше девочек, которые остались в Иране. – Она ущипнула меня за щеку и сказала – Машалла. Нам нужно будет поговорить на перемене, когда ты начнешь учиться.
Я почувствовала облегчение, когда мы вышли из этой библиотеки. Столько недель прошло после папиного исчезновения, и ее слова впервые утешили меня в горе. Я взяла Мар-Мар за руку, и мы вернулись в кабинет.
В последний день занятий перед весенними каникулами мы с Мар-Мар рано вернулись домой после наших экзаменов. Горничные Азры, которые убирались в доме каждые две недели, выстирали и развесили белье на параллельных веревках в переднем саду и теперь мыли стекла
