— Очень смешно. — Она хлопает меня по руке. — Я горжусь тобой, Даррел. — Ее взгляд скользит к мальчикам у костра. — И я думаю, что взять этих мальчиков к себе было одним из лучших решений, которые ты когда-либо принимал.

Я ворчу.

Дина снова похлопывает меня по спине и поворачивается, чтобы уйти.

Я останавливаю ее движением руки. — Куда ты идешь?

— Домой.

— Присоединяйся к нам.

— Я?

Я пожимаю плечами. — Здесь гораздо больше печенья, чем мы можем съесть.

— Я бы с удовольствием. — Ее ресницы подпрыгивают.

Я засовываю руку в карман. — А как же Санни? Может, она тоже захочет зайти.

— О, я вижу.

— Что ты видишь?

Она качает головой. Ухмылка на ее лице понимающая, но такая раздражающая. Как будто она видит что-то, чего не вижу я. — Санни слишком занята, чтобы веселится прямо сейчас, но я буду ее дублершей. — Дина проходит мимо меня и закатывает рукава. — Освободите место, мальчики. Хотите попробовать лучшие сморы в мировой истории?

— Да! — Бейли качает головой.

Глаза Майкла блестят в свете камина.

Прежде чем присоединиться к ним, я оборачиваюсь и бросаю тоскующий взгляд на дом. Надеюсь, Санни не переусердствовала. И я надеюсь, что как-нибудь ночью она сможет заглянуть ко мне, чтобы я мог увидеть ее лицо.

Мальчикам бы это понравилось.

Они бы…

Кого я обманываю?

Я бы с удовольствием повидался с ней, будь то на пару минут или даже всего на секунду.

К сожалению, Санни не появляется во время ужина.

Она не появляется на марафоне всех фильмов Кристофера Нолана о Бэтмене, которые Майкл может найти.

И она не появляется, когда мальчики валятся на одеяла, вынуждая меня отнести их в палатку.

— Спи крепко, — шепчу я, проводя рукой по волосам Бейли. Он глубже зарывается носом под одеяло, подтягивая ноги к груди, и его нос раздувается при каждом вдохе.

Заметив, что он все еще в очках, я снимаю их с его лица и откладываю в сторону, чтобы он случайно не раздавил их во сне.

Затем я поворачиваюсь к Майклу. Он выглядит намного менее обремененным, когда глубоко спит. Его лицо гладкое и без этих задумчивых морщин.

— Ты тоже, приятель. — Я легонько касаюсь его головы.

Майкл фыркает во сне, заставляя меня улыбнуться.

— Пока я дышу, я буду заботиться о вас обоих, — шепчу я.

Это обещание.

Не их отцу.

Не их бабушке.

На этот раз я беру на себя обязательства перед ними.

Выбираясь из палатки, я резко останавливаюсь, когда вижу Дину, стоящую у костра. Ее глаза пронзают меня насквозь. Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но останавливает себя и вместо этого качает головой.

— Что?

— Ничего.

— Уже поздно. Хочешь, я провожу тебя до машины?

— Вообще-то, я думала еще немного побыть у огня. — Она подходит к одеялу и осторожно садится. Вытянув ноги перед собой, она покачивает ступнями. — На всякий случай, если ты захочешь зайти в дом или что-то еще.

— Я в порядке. — Я подхожу к одеялу.

Она останавливает меня, разводя руками. — Подожди.

Я замираю.

— Знаешь, чего я бы хотела? Свой пиджак.

— Где он? — спросил я.

— Просто так получилось, что он находится там, где сейчас Санни.

Мои брови сводит. Я пытаюсь уловить смысл в ее словах. — А?

— Мой пиджак, Даррел. Холодно.

— Вот. — Я снимаю пиджак от костюма. В то время как мальчики с восторгом срывали с себя траурные одежды и переодевались в пижамы, которые купили для них Санни и Кения, я был менее чем склонен разгуливать в одежде с обезьяньим принтом.

— Нет. Я хочу свой пиджак, Даррел. Свой.

— Ты даже не знаешь, где он находится, — слегка разочарованно замечаю я.

— Санни знает. — Ее взгляд острый.

Наконец, загорается лампочка.

Облизывая губы, я притворяюсь, что все еще ничего не понимаю, и говорю резко. — Если ты настаиваешь.

Дина смеется. Обычно я бы отругал ее за игру в сваху, но на этот раз я действительно не возражаю.

— Присмотри за мальчиками вместо меня, — говорю я, указывая большим пальцем на палатку. — Бейли обычно встает ночью, чтобы сходить в туалет. А Майкл не любит темноту. — Он никогда не признается в этом, потому что ему одиннадцать, скоро будет семьдесят пять, но я несколько раз видел, как он приоткрывал дверь, чтобы поймать свет в прихожей.

— Я позабочусь о мальчиках, Даррел. — Она отмахивается от меня и натягивает одеяло на колени.

Я бегу трусцой по лесу, пробегая мимо листвы и пригибаясь к низко нависающим ветвям. Мои парадные туфли хрустят сухими листьями и сучьями, когда я приближаюсь к дому. Звук тарахтящих двигателей грузовиков почти останавливает меня на полпути.

Санни уже уезжает? Я внимательно прислушиваюсь. Этот низкий, гортанный звук двигателя не от ее грузовика. Поспешив поближе к дому, я замечаю удаляющихся строителей.

Я в шоке смотрю на свой телефон. Сейчас предрассветный час. Я думал, рабочие ушли в середине нашего первого фильма о Бэтмене.

Грузовики исчезают на дороге в облаке выхлопных газов. Одинокая фигура остается на ступеньках крыльца. Она окружена светом из дома. Золотистые лампочки отбрасывают мягкое сияние на ее блестящие черные волосы, смуглую кожу и длинные-предлинные ноги.

Санни разворачивается, и по какой-то нелепой причине я ныряю в тень, чтобы понаблюдать за ней. Она поднимает изящные руки над головой и потягивается. От этого движения ее футболка задирается и обнажает подтянутый живот.

Мое сердце колотится сильнее. Несмотря на неприятное ощущение в животе, что шпионить за ней — ужасная идея, я посвящаю себя этому и легко хожу по дому.

Ты идиот.

Рациональный мозг прав.

Просто подойди к ней и попроси пиджак Дины.

Нечеткий, одержимый солнечным светом мозг Кетцаля имеет другое мнение.

Ты знаешь, почему Дина послала нас в дом. Это было не из-за дурацкого пиджака.

И теперь я спорю сам с собой.

Возможно, Дина была права. Мне следует обратиться за профессиональной помощью.

Санни исчезает внутри, пока я стою в тени, размышляя, хватит ли у меня мужества зайти туда и поговорить с кем-то, кто не должен причинять мне столько мучений, но справляется с этим блестяще.

Сделав глубокий вдох, я выпрямляюсь во весь рост и поднимаюсь по лестнице. Дверь заперта, но я легко достаю ключ из кармана и захожу внутрь.

— Санни, — тихо зову я.

Ничего.

Я прочищаю горло, потому что я не трус, и выкрикиваю ее имя. — Санни.

Ответа нет.

Я захожу в гостиную, съеживаясь от беспорядка отпечатков ботинок, инструментов и дивана,