— Нет, — сказала Нкале. — Это я по ошибке сделала ему укол. Он усыпился…

— Не усыпился… а усыплён, — наставительно поправил Каген, извлекая жёлтую ампулу из плеча учёного. — Он сейчас проснётся — детская доза…

В общем, скучать нам действительно не пришлось. Не буду останавливаться на всех подробностях. Скажу только, что если бы не борода Рам Чарана, которая так понравилась гориллятам, что они начали подпускать его к себе и принимать из его рук бананы, неизвестно ещё, как бы мы долетели…

Капитан Лендед, с которым мы связались по радио, просил нас нигде не задерживаться — этой ночью ракетный катер должен перебросить животных на звездолёт.

— Положение осложняется тем, — сказал капитан, — что со вчерашнего вечера в районе лагеря не прекращается дождь. Вода в реке прибывает.

— А горное озеро? — с тревогой спросил Академиков. — Если оно прорвётся…

— Пока держится. Но прошу поспешить… Кроме того, приказываю: с первым же рейсом катера один из вас — Каген или Тькави — должен вернуться на звездолёт. Решайте — кто.

— А надолго? — поинтересовался Каген.

— Надолго. Неотложная работа, связанная с новым выдающимся изобретением земных ученых требует моего личного присутствия на Земле.

— А тот, кто вернётся, примет участие в этой работе?

— Нет, он будет нести вахту на корабле.

— Значит, вернется Тькави, — злорадно объявил Каген. — Он говорит, что у него побаливает нога и нет одного ботинка.

— Согласен.

— Погодите! — закричал я. — Ботинки есть в лагере. Я совершенно здоров…

— Напрасно стараешься, — со смехом повернулся ко мне Каген, развязывая узелок на платке. — Передатчик выключен, — Он выразительно потянул носом и посмотрел на горилл. — Можешь убрать напоследок, если хочешь. Видишь, они опять постарались.

Я со злостью отвернулся к окну. Мрачное, покрытое низкими тучами небо и дождевые струи на стекле как нельзя более соответствовали моему настроению. Пустыни, Австралия, Сибирь, обе Америки и полярные области Земли исчезали за пеленой дождя. Путешествие будет продолжаться без меня… Правда, Большой Телескоп поможет мне кое-что увидеть, внушал я себе. Но это утешение, как вы сами понимаете, было слишком слабым…

Ко мне подошли Нкале и Каген.

— Не надо сердиться, Тькави, — сказала Нкале. — Каген поступил по справедливости. Ну, не надо…

Каген протянул мне руку.

— Помиримся, — сказал он. — Если капитан задержит тебя больше двух недель, обещаю сменить. Даю слово!

— Ладно… — Я пожал ему руку. Продолжать сердиться было глупо — он был моим настоящим другом. Я тоже был виноват. А начни мы тянуть жребий, ещё не известно, что бы я вытянул… может быть, то же самое!

Вертолёт приближался к лагерю. Местность, покинутая нами несколько дней назад, неузнаваемо изменилась. Повсюду сверкали огромные лужи. Река сделалась гораздо шире, бурлила и пенилась. Берега озера превращались в болото. А дождь лил не переставая и, по-видимому, усиливался. В глубоких сумерках лагерь, освещённый прожекторами и факелами, производил тревожное впечатление. Я увидел, как на баржу переводили зверей и несли ящики со снаряжением экспедиции…

— Похоже, что начинается… — пробормотал Сеггридж, всматриваясь в иллюминатор.

— Сколько рейсов понадобится ракетному катеру?

— Не менее трёх, — ответил Александр Петрович.

Как только вертолёт приземлился, а вернее сказать, прилужился, в салон вошёл Элиас Кимараре. Дождевая вода струилась с него потоками. Он сразу же заговорил с учёными.

— Так, — перевёл нам Рам Чаран. — Горное озеро прорвалось. К рассвету здесь будет потоп. Вертолёт сейчас заправят горючим, чтобы в любую минуту он мог взлететь. До прибытия ракетного катера горилл не выгружать. Они — самое ценное в нашей коллекции и пойдут первым рейсом… Начальник отряда просит нас немедленно включиться в подготовку к приёму катера.

Рам Чаран посмотрел на мои ноги, одна из которых была в ботинке, а другая просто так — босиком, и добавил:

— Но ты, Тькави, первым делом пойдешь в палатку и наденешь кеды. Потом присоединишься к нам.

До палатки было метров двести пятьдесят, но я не пробежал и десяти шагов, как промок до нитки.

Дождь лил напропалую. Под ногами хлюпали лужи и чавкала грязь. «Очень хорошо, — подумал я, — по крайней мере, покидая Африку, я могу составить себе хоть какое-то представление о дождливом периоде. Интересно, как тут выглядит наводнение?»… Пока я добежал, два раза блеснула молния и прогремел гром.

Радостный визг приветствовал мой приход. Мартышка со своим детёнышем сидела в клетке и, если бы не закрытая дверца, вряд ли мне удалось бы легко отделаться от её восторгов. Но времени было в обрез и, хотя мне самому хотелось приласкать Леди, я ограничился тем, что кинул ей горсть конфет… Быстро переобувшись, я побежал к барже.

Погрузка шла полным ходом. Носороги, пара маленьких длинношеих жирафов, панголины, антилопы и буйволята были уже на барже. Мимо меня пронесли две ванны, в которых по горло в воде восседали орущие гиппопотамчики…

— Пойдёшь со мной, Тькави, — позвал меня Рам Чаран, как только я появился. — Нужно перенести…

Оглушительный громовой раскат не позволил мне разобрать, кого именно мы должны были перенести, а дождь хлестал так, что переспрашивать не хотелось. Какая разница — кого! Но когда я увидел клетку с притаившимися в ней существами, я забыл и о дожде, и о громе…

Научная тетрадь 7

59. Полярная зона постепенно переходит в тундру. В полярной зоне нет смены суток