в саваннах. А ещё в австралийских саваннах растёт травяное дерево. Своё название оно получило за то, что его ствол, на котором нет ветвей, увенчан вверху длинными тонкими листьями, похожими на космы травы.

55. Совершенно так же, как у нас воробьи, в Австралии и на всех прилежащих к ней островах живут маленькие волнистые попугайчики. Это очень шустрые птички, которые постоянно щебечут. Но научиться говорить они не способны. Волнистые попугайчики держатся всегда парочками, а живут большими стаями, как голуби. У нас в зоопарке ими все любуются. А в Австралии их не любят, потому что они опустошают поля.

Самая большая птица Австралии — страус эму. А самые красивые — райские птицы, у которых оперение, как яркая радуга. Новая Гвинея — настоящее царство райских птиц…

56. Н. Н. МИКЛУХО-МАКЛАЙ

(1846-1888)

Возьмите карту Тихого океана и найдите на ней Новую Гвинею — самый большой тропический остров, севернее Австралии. Жители этого острова — папуасы, а такие слова, как «топор», «гвоздь», «ножик», «арбуз» и некоторые другие, говорят по-русски. Потому что узнали о существовании этих вещей от Николая Николаевича Миклухи-Маклая.

В первый раз Николай Николаевич прибыл на Новую Гвинею в 1871 году. Шлюпка высадила его на берег, и он пошёл через мангровые заросли в папуасский посёлок. Мангровые заросли имеют очень причудливый вид. Они состоят из вечнозелёных невысоких деревьев, с которых свешиваются похожие на лианы воздушные корни. Этими корнями мангровые деревья дышат, когда илистый берег затопляет приливом…

Николай Николаевич пошёл один и не взял с собой никакого оружия. Но папуасы встретили его недружелюбно — они наставили на него копья. Две стрелы просвистели возле его головы. Матросы со шлюпки стали кричать ему, чтобы он немедленно возвратился. А он повернулся спиной к воинам, выбрал тенистый кустик, подстелил циновку и на виду у всех лёг спать… Пусть папуасы убедятся, что он им доверяет. И не думайте, что он только притворился спящим. Нет, он и вправду заснул.

А теперь так. Пока он спит, я расскажу вам, что было до этого.

За участие в студенческих волнениях против царского режима Миклуху-Маклая исключили из университета. В восемнадцать лет ему пришлось покинуть Россию и уехать доучиваться в Германию. И хотя никаких средств у него не было, учился он с блеском. Так, что один известный зоолог — профессор Геккель — начал брать его в свои экспедиции. Окончив университет, Маклай отправился в Африку: переоделся арабом и так, никем не узнанный, странствовал там один по берегам Красного моря. Наверно, если бы он захотел стать разведчиком, ему бы не было равных. Но он не хотел. Он хотел стать учёным.

Больше всего в науке он интересовался происхождением и развитием человека — антропологией и особенностями культуры разных народов — этнографией. Тут шла большая борьба. В то время многие учёные, даже сторонники Дарвина, были расистами. Они считали, что белые люди — это высшая раса (человеческая порода что ли), а жёлтые и чёрные принадлежат к низшим. Ну, вроде бы произошли от других, менее талантливых обезьяньих предков. Такая теория здорово устраивала колонизаторов. Она разрешала им порабощать людей с жёлтой и чёрной кожей. А Николай Николаевич ненавидел расистов. Их теория вызывала у него отвращение. Чтобы научно опровергнуть её, он решил поселиться среди какого-нибудь первобытного народа и подробно изучить его жизнь… Передовые русские учёные, которые так же как и он считали, что нет высших и низших рас, а вся разница получается от различных условий жизни, помогли Маклаю отправиться к папуасам Новой Гвинеи…

…Но папуасы, которые стояли теперь возле куста, под которым он спал, ничего этого, конечно, не знали. Зато вид спящего человека их совершенно успокоил, и они решили, что это, наверно, хороший человек, которому можно доверять. И если он хочет остаться в их деревне, пусть остаётся. И он остался…

Двенадцать лет путешествовал Миклухо-Маклай по тропическим островам Тихого океана, выбирая такие, куда ещё не проникали другие путешественники. Из Океании он отправился в Индонезию, а оттуда в Австралию. Изучая жизнь первобытных народов, он неустанно собирал научные факты против расизма, разоблачал колонизаторов, защищал жителей островов от карательных экспедиций. Но где бы он ни был, он всякий раз возвращался на Новую Гвинею, с папуасами которой подружился на всю жизнь. Они даже предлагали ему стать их вождём. Вождем он не стал, но воспользовался своим авторитетом, чтобы прекратить войны между враждовавшими племенами, и всю жизнь был счастлив, что они его послушались…

В 1882 году Николай Николаевич ненадолго вернулся в Петербург — так тогда назывался Ленинград, который был столицей России. Сообщив русским учёным о сделанных им открытиях, Миклухо-Маклай снова отправился на Новую Гвинею, а оттуда поехал в Австралию, где организовал морскую биологическую станцию возле Сиднея… Но самой главной мечтой его жизни было создание русской сельскохозяйственной коммуны на Новой Гвинее. Он всё для этого подготовил — в коммуну записалось более двух тысяч человек. Только привести этот замечательный план в жизнь ему не удалось: в 1888 году он умер в Петербурге, а без него никто не поехал…

Самые главные дневники и научные работы Николая Николаевича были напечатаны совсем недавно — уже после революции. И у меня всё время такое чувство, будто Миклухо-Маклай — это наш советский учёный.

57. Учёные говорят, что между всем, что есть в природе, существует естественное равновесие. Тронешь что-нибудь одно, сразу начинает изменяться другое. Получается цепная реакция.

Больше всего это равновесие нарушают люди. Человеку нужны большие урожаи. Он строит города и заводы. Прокладывает дороги. Для всего этого ему приходится уничтожать леса. А куда деваться животным?.. Но дело не только в этом. Там, где сводят леса, мелеют реки. Дождевые и талые воды, которые больше не задерживаются деревьями, быстро сходят. На своём пути их потоки вырывают овраги, размывают почву, сносят её плодородный слой. А летом земля пересыхает. Остатки почвы постепенно превращаются в летучую пыль, уносимую ветром… Сточные воды разных заводов загрязняют реки. В них гибнет рыба. Несознательные охотники и рыболовы, если их