которое упорно держался митрополит, издревле принадлежало иерархам православной церкви на Руси. Одна из главных светских обязанностей митрополита заключалась в «печаловании» царю, указании власти на «неправедность» ее действий. Обычай, который в те времена был важнее писаного закона, запрещал князю не прислушиваться к митрополичьему «печалованию», которое таким образом служило важным инструментом политической адвокатуры и обратной связи великого князя с его подданными. Устранение Филиппа, сопровождавшееся почти полным «перебором» церковных иерархов, положило конец этой практике. Царь освободился еще от одного важного и эффективного механизма, ограничивавшего его произвол. С этого времени церковная организация на Руси стала приобретать характер служилого сословия, жестко контролировавшегося верховной властью. Смирение церкви покупалось отчасти и «пряником» – взятые в опричнину монастыри (московский – Симонов, ярославский – Спасский) получали существенные льготы и привилегии.

Наконец, последний и самый кровопролитный удар опричного террора был нанесен по городам Северо-Западной Руси. Формально карательный поход был предпринят на Новгород. Новгородцам было выдвинуто обвинение в «изменном деле», будто бы они хотели «Новгород и Псков отдать литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадить князя Владимира Андреевича». Но в декабре 1569 г. по дороге на Новгород опричное войско устроило резню в Клину, Торжке, Твери и Вышнем Волочке, против которых никаких обвинений не выдвигалось вовсе. 2 января 1570 г. передовой опричный полк подошел к Новгороду и блокировал его «учиниша великия сторожи и крепкия заставы… кабы ни един человек из града не убежал». 6 января в город въехал сам царь, и начался пятинедельный погром и грабеж.

В советской исторической литературе, пытавшейся представить опричнину борьбой царя-централизатора с непокорным боярством, масштабы и значение новгородского погрома всячески преуменьшались. Считалось, что во время новгородского «похода» погибло около 3 тыс. человек. Цифру эту следует увеличить на порядок. Новгородское предание и опричник из немцев Генрих Штаден также называют цифру 2770 убитых, но только в первый день по приезде Грозного. Далее во время только одной акции «Малюта отделал 1490 человек ручным усечением, ис пищали отделано 15 человек». По всей видимости, в Новгороде погибло от рук опричников до 40 тыс. человек. Город был обескровлен и разграблен. Опричный немец Штаден не без бахвальства отмечал в своих воспоминаниях: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра». Чтобы оценить по достоинству это известие, надо принять в расчет, что опричное войско, двинувшееся в декабре из Москвы на север, насчитывало 15 тыс. всадников, а Штаден не занимал в этом войске никаких руководящих постов.

Вслед за Новгородом погром был учинен опричниками в Нарве, Ивангороде и Пскове. Но во Пскове убийства продолжались недолго, прежде всего потому, что бить было уже некого: несколько сотен видных псковских горожан за несколько месяцев до того были выселены из города, отправлены на переселение и при встрече перебиты опричниками в Торжке и Твери. По возвращении летом 1570 г. на Чистых прудах в Москве царь устроил показательную казнь 120 «изменников», в их числе многих видных дьяков московских приказов. «Новгородский поход» Грозного навсегда подорвал силы тех «торговых мужиков», которые, вольно чувствуя себя в традиционно вечевых волостях, могли бы содействовать установлению в Московском государстве представительного правления по литовскому или английскому образцу. А образец этот им был хорошо известен. Первые торговые переговоры с Англией от имени Московского государства вели в 1556 г. именно «торговые мужики» – двинские «богатеи» Фофан Макаров и Михаил Косицын. Они же вместе с вологжанином Осипом Непеем отправились в Англию в качестве московских «гостей» – торгового посольства.

При таком взгляде на события опричнина оказывается не только совершенно осмысленным, но и в высшей степени эффективным институтом утверждения личной власти. Только привилегированный военизированный корпус, сформированный по принципу личной преданности вождю, мог обеспечить поворот от строительства сословно-представительной монархии к неограниченной диктатуре.

Для настоящей войны опричное войско не годилось. Летом 1571 г. оно не сумело преградить путь крымскому хану Девлет-Гирею, чьи войска прорвались к самой Москве и сожгли столицу. После этого царь перестал доверять своему окружению – объединил земскую и опричную армии, казнил руководство опричнины (бояр М. Т. Черкасского, В. И. Темкина-Ростовского; еще раньше погибли основатели опричнины бояре отец и сын Басмановы и князь А. И. Вяземский) и многих рядовых опричников: «Того же лета царь православный многих своих детей боярских метал в Волхов-реку, с камением топил». После победы над татарами под Серпуховом в 1572 г. опричнина была официально отменена. Однако в 1575 г. царь вновь разделил свое государство на «земщину» и «двор». Деление на земскую и «дворовую» службу, на земские и «дворовые» уезды сохранялось до конца его царствования, хотя массовых репрессий больше не было.

Опричный поворот не представляется фатально неизбежным и неотвратимым. В Московском государстве было достаточно влиятельных социальных групп, способных повести страну по иному пути развития. Грозный не без основания опасался за свою безопасность. В 1566 г. он даже принялся строить гигантскую крепость в Вологде в качестве убежища на случай антиопричного восстания. А в первых числах сентября 1567 г. Грозный вызвал английского посланника Дженкинсона в опричный дворец, где приказал ему устно передать королеве «великие тайные дела». Поручения были столь необычны, что посланнику запретили делать какие-либо записи, но по приезде в Лондон он составил письменный отчет, из которого следовало, что царь просил королеву предоставить ему убежище в Англии «для сбережения себя и своей семьи».

Жестокими мерами царь подавил всякую оппозицию, но внутри- и внешнеполитическое положение страны стремительно ухудшалось. Эпидемия чумы и неурожаи на рубеже 60–70-х гг. xvi в. привели к разорению многих крестьянских хозяйств и дворянских владений, чему способствовали и произвол при взимании налогов, и прямые грабежи опричников. Писцовые книги начала 1580-х гг. говорят о том, что во многих уездах значительно сократилась пашня, а население вымерло или разбежалось.

Итоги опричной политики не исчерпываются списком жертв. Попытка царя насильственным образом изменить сложившуюся систему не укрепила, а, скорее, ослабила государство: репрессии и опричные преобразования подорвали единство армии и государственного аппарата, но зато резко усилили личную власть государя. Была проиграна Ливонская война. Экономический кризис, сокращение налоговых поступлений и небоеспособность армии привели к тому, что при проведении по отдельным уездам новой переписи земель в начале 1580-х гг. крестьянам было запрещено уходить из вотчин и поместий. Так с введением «заповедных лет» (отменой Юрьева дня) началось становление системы крепостного права, то есть ликвидировались личные права крестьян в России.

Антиопричные силы оказались разрознены и парализованы террором. Но это не означало, что они смирились с опричным поворотом навсегда. В начале xvii в. эти силы предпримут попытку взять реванш в ходе гражданской