бы, обреченные жертвы для любого хищника. Но благодаря разуму и уникальной способности к самоорганизации мы стали доминирующим видом на Земле. В своей работе я описываю множество способов, которыми человечество последовательно, на каждом этапе своего развития, решало все новые тяжелейшие задачи. Взять, например, переход от охоты и собирательства к животноводству и земледелию. Кажется, что это просто и естественно. На самом деле, по моим оценкам, этот процесс занял несколько тысяч лет и был неописуемо труден. Людям, чтобы изменить свой образ жизни столь радикально, пришлось сделать тысячи новых открытий, изобретений, которые и не снились охотникам-собирателям. Та же удивительная самоорганизация и талант к адаптации не раз спасали человечество от стихий, неурожаев, эпидемий. В этой же работе я объясняю, откуда взялась религия и почему она так важна для человека. Даже если Бога на самом деле нет.

– И в чем это объяснение?

– Религия с древних времен способствовала организации и поддержанию иерархии общества. Многие природные явления людям были непонятны. Самыми важными были загадки не просто природы, а человека. Откуда берется душа? Куда человек временно уходит, когда спит? Почему во снах появляются умершие люди? Не потому ли, что они где-то живут, в какой-то далекой стране? Когда умирали великие вожди, при которых племя процветало и без которых начинались беды, люди обращались к душам этих умерших вождей за помощью. В конце концов кто-то из самых великих вождей прошлого становился в фантазии людей всемогущим божеством. Образ этого божества вдохновлял и объединял: сначала одно племя, затем целые народы. Именно благодаря религии у древних людей возник такой, казалось бы, бесполезный в практическом смысле феномен, как искусство. Песни, стихи, танцы вечерами перед костром – все предназначалось богам. Скульптура, картины, литература – все о богах или для богов. Мифы Древней Греции, архитектура Рима, живопись эпохи Возрождения были бы невозможны без веры в божества. Современные религии, куда более сложные и изощренные, – отблески еще тех, древних верований. Если для кого-то религия и сейчас, в наше просвещенное время, служит морально-нравственным ориентиром, ограничителем низменных страстей – что ж, тем лучше для общества.

– Но при чем здесь Мальтус и его теория ограниченности ресурсов?

– Я проанализировал всю историю, и у меня не осталось сомнений, что и мальтузианская дилемма будет решена. В самом деле: сравните уровень рождаемости в африканском племени, где счет детей женщины идет на десятки, далее – в средневековой Англии (семь-восемь детей) и современной (два-три ребенка). Мы видим, что с развитием цивилизации и технологий, снижением детской смертности рождаемость в любом обществе падает. Ее никто не ограничивает насильно. Просто людям самим хочется свободно наслаждаться жизнью, учиться, путешествовать. Слишком большое количество детей, которое было ценным капиталом (рабочими руками) в прошлом, становится обузой в современную эпоху. Я предсказываю, что через сто-двести лет в Европе у одной женщины будет рождаться в среднем всего один ребенок. И хотя средняя продолжительность жизни составит немыслимые девяносто или даже сто лет, рост населения из-за низкой рождаемости будет небольшим: меньшим, чем прирост ресурсов благодаря быстрому техническому прогрессу. А может, и вовсе нулевым. Люди будут не вымирать, как это утверждает преподобный Мальтус, а, наоборот, жить с каждым поколением все лучше, дольше и счастливее.

Я подумал, что во многих вопросах Спенсер смотрел на мир почти как современный ученый и делал неплохие прогнозы. При всем своеобразии его личности этого у него было не отнять.

– Из ваших многочисленных работ на разные темы большой резонанс и среди ученых, и у простых читателей вызывают ваши трактаты в области этики. Вас многие называют основоположником «новой» этики, то есть не традиционной нравоучительной христианской, а норм нравственности, применимых к современному индустриальному обществу. Появился даже популярный термин: «спенсеровская этика». Расскажите, в чем она заключается.

– Я исхожу из того, что этические нормы неотделимы от биологии и психологии человека. А также от структуры того современного сложного, многоукладного общества, в котором мы живем. Нельзя ждать от человека, чтобы он был бесплотным ангелом с крылышками, как это требуют все религии. Человек, говоря откровенно, – неисправимый эгоист, такова его природа. Он стремится к своему личному счастью намного сильнее, чем к общественному, и невозможно этот факт игнорировать. Но, как ни странно, это даже хорошо для общества в целом.

– Почему?

– Как формулировали еще некоторые философы Средневековья, главная цель цивилизации – это достижение максимально возможного суммарного количества счастья населяющих мир людей. Я с этим согласен. Давайте подумаем научно, математически: как можно этого достичь? Надо дать возможность каждому отдельному человеку стремиться к максимизации своего личного счастья любым законным способом. Конечно, у нас не получится достичь высокой общей суммы, если одни люди в погоне за своим счастьем будут приносить вред другим. Таким образом, закон человеческой нравственности в моем, спенсеровском изложении таков: каждый человек обязан стремиться к собственному наивысшему счастью, но при этом не мешая счастью других. Замечу, что вторая часть этого определения важнее первой. То есть если ваша борьба за ваше личное счастье начинает явно мешать другому достойному человеку – остановитесь и ищите другой путь.

– Не звучит ли это утопично? И каким образом человек может достичь счастья?

– Государство и общество должны как можно меньше вмешиваться в жизнь человека, навязывать ему искусственные, обычно ненужные запреты, нормы, ограничения. В экономике я даже больший либерал, чем Адам Смит. Некоторые называют меня ультралибералом, почти анархистом. Разумеется, это не так. Но все же я считаю, что государство должно заниматься тремя вещами, и не более того: безопасностью граждан, охраной границ и обеспечением естественных, природных прав каждого гражданина на личную свободу.

– Какую именно?

– Как можно более полную. Неотъемлемые права человека включают в себя: свободу слова, вероисповедания, печати, передвижения, экономического предпринимательства и другие свободы. Запретов должно быть минимум. А все, что не запрещено, должно быть разрешено.

– В качестве функций государства вы не упомянули социальные: пенсии, пособия и так далее.

– Я убежден, что эти функции не должны быть государственными. Эволюция общества, двигатель его развития, не должна тормозиться ничем. Между профессионалами, корпорациями, учеными необходимо поддерживать здоровую конкуренцию. Разумеется, честную – строго в рамках закона. Представьте, что вы тренируете команду борцов. А перед их выходом на арену кто-то говорит им: «Поддайтесь, не обижайте слабых, пусть матч закончится вничью, тогда всем будет хорошо». Что станет с этой командой? Уверяю вас, после такого «поединка» она немедленно деградирует. Также и в чрезмерно уравнивающих всех условиях «справедливого социализма» общество немедленно начнет проигрывать по всем фронтам здоровому, динамичному, хотя иногда и несколько жесткому, капитализму. Сильные должны помогать слабым, это естественно. Но лишь в той степени, чтобы