Шрифт:
Закладка:
Мои глаза привыкают к темноте. Я осторожно встаю, освещаю пол телефоном, иду к входной двери.
Под нее просунут желтовато-коричневый конверт. Он лежит на полу, на нем ни адреса, ни марок. Я смотрю в замочную скважину. В коридоре пусто. Мне страшно открывать конверт.
Я собираюсь с духом и вытаскиваю из него бумаги. Это заявление на усыновление, то самое, что у меня украли. На последней странице написано красной ручкой:
Держись подальше от Куинн. С тобой она не будет в безопасности.
Я в ужасе роняю конверт. Потом открываю дверь и выглядываю в коридор, но там никого нет. Кто бы это ни подбросил, он уже ушел. Запирая дверь, слышу, что по электронной почте пришло уведомление о письме. Оглядываю комнату и успокаиваю себя: «Здесь никого нет, я одна».
Но когда я открываю почту, руки дрожат. Там письмо без текста, но с вложением. Это фотография. Возможно, это вирус или спам. Письмо отправлено с сервера «Партизанская почта». И все же я открываю фото. Оно сделано в незнакомой мне комнате с темно-желтыми стенами и бежевым диваном. Я узнаю Бена и Николь, наряженных на Хеллоуин: их фото висит на дальней стене в этой комнате, рядом с телеэкраном. Должно быть, это дом Бена. Розовая детская кроватка стоит возле большого окна в эркере. В ней лицом вниз лежит ребенок.
Глава двадцать вторая
Николь
Девять дней назад
— Ник, открой мне дверь, а то я ее снесу! Я, конечно, мала ростом, но ты же знаешь, какая я сильная! — кричала Тесса в щель для писем.
В другое время Николь рассмеялась бы. Сейчас она чуть не заревела. Тесса позаботится о них!
Ухватившись за подлокотник дивана, Николь заставила себя встать. У нее кружилась голова, и она чуть-чуть постояла, опустив голову. Она взяла Куинн из шезлонга. Руки болели. Ей было тяжело носить Куинн, даже в слинге. Сил едва хватало на то, чтобы просто подняться по ступенькам. Но она смогла завесить все окна темным шелком, чтобы в доме стало так же темно, как у нее на душе.
Сегодня 31 июля. Завтра закончится ее декретный отпуск.
Она открыла дверь.
— Спасибо, — сказала Тесса и нахмурилась, увидев подругу. — Ты очень бледная!
Николь кивнула:
— Мне нехорошо.
Тесса направилась на кухню, Николь последовала за ней. Гостья безмолвно собрала со стола грязные тарелки, поставила в посудомойку, включила ее, достала из своей сумки молоко, хлеб, яблоки, апельсины. Открыв холодильник, она попятилась.
— Ник, когда ты последний раз ела? Я же писала и звонила каждый день. Если бы я знала, то купила бы больше еды.
Она взяла с полки бутылку молока, понюхала его и тут же вылила в раковину. В кухне запахло кислым.
Николь не помнила, когда она последний раз заказывала для себя продукты. Она забывала поесть, но почти никогда не чувствовала голода. Все, что ее волновало, — это здоровье Куинн. Малышка пинала воздух пухленькими ножками. Николь улыбнулась. Дочь была для нее единственным источником счастья.
Тесса поставила кусочки хлеба в тостер, вытащила из сумки два органических подгузника и букет прекрасных желтых роз, который поставила в вазу с водой.
Затем подошла к подруге, нежно погладила ее по щеке, вытерла уголок рта.
— Ты пьешь воду? Тебе это необходимо.
Николь приложила ее пальцы к своим сухим губам.
— Я пытаюсь есть, пить, но не чувствую вкуса еды. Зато кормлю Куинн. Правда, она отлично выглядит? Здоровенькая? Не верится, что ей уже почти шесть недель.
Доживет ли ее дочь до шести месяцев? Аманда не смогла.
Тесса протянула руку и пощекотала животик Куинн, та засияла от удовольствия.
— Она прекрасно выглядит. А вот ты нет. Говорила ли ты с Люсиндой, в конце концов?
«Я вижу предметы, которые появляются и исчезают, — подумала Николь, — и не знаю почему». А вслух сказала:
— Ни с кем, кроме тебя, я не говорила. Ну и еще с Беном, когда он был здесь.
Тесса сморщила свой хорошенький носик, потом взяла Куинн у матери и положила в шезлонг.
— Пусть она немного побудет здесь, а ты послушай меня внимательно.
Николь кивнула и села на стул, продолжая смотреть на дочку, которая, широко раскрыв глаза, глядела на игрушечную обезьянку, свисавшую с дверной ручки.
Тесса села рядом с подругой.
— И как ты пообщалась с Беном?
— Плохо. Я не хочу, чтобы он возвращался в мою жизнь, так я ему и сказала. Но поскольку ушел Грег, я не уверена, что поступаю правильно. Бен — единственный близкий родственник, который остался у Куинн.
Никогда еще Николь не чувствовала себя настолько одинокой, несмотря на то что с ней была лучшая подруга. Приходилось так много всего скрывать.
— Думаю, он хотел попросить денег на свою больницу. Ее могут закрыть, — солгала она, и эта ложь обожгла ее внутренности.
Тесса подобрала под себя ноги.
— Пришел просить денег, а не увидеться с тобой и Куинн?
— Не знаю. В любом случае я не хочу встречаться с ним. На самом деле мы никогда с ним не ладили. Не думаю, что это может измениться сейчас.
— Тебе лучше без мужчин, — согласилась Тесса и, помолчав, спросила: — А Грег так и не позвонил?
— Ни разу. Я не понимаю, Тесс… я была для него всем, а теперь он словно отрезал меня, нас от своей жизни… — и Николь пристально посмотрела на подругу. — А ты не общалась с ним?
— Конечно нет.
Она тут же пожалела о своем вопросе.
— Прости. Ты же не враг мне. Я не хотела нападать.
— Ничего. Тебе он и не нужен больше. У тебя есть я.
Тесса достала телефон из сумочки с надписью «Дыхание».
— Ники, мы должны обсудить рабочие дела.
Комната начала вращаться вокруг Николь, и она с трудом заставила себя слушать.
— Ты должна знать, что происходит. Завтра тебе необходимо прийти в офис. Я уже упоминала, что за закрытыми дверями ведутся всякие разговоры. Главные инвесторы продают наши акции. Это плохо. Я волнуюсь.
Но Николь не понимала смысла слов Тессы, она слышала белый шум. Ее адвокат Рик Лумс звонил ей много раз, так же как и члены совета директоров, но она не отвечала на звонки и игнорировала лаконичные послания Люсинды. Она помассировала виски, чтобы шум ушел, но, поскольку она почти не ела и не пила, ей было очень трудно сосредоточиться.
Тесса протянула Николь телефон, чтобы показать статью из газеты «Шестая страница».
Анонимный источник
