Шрифт:
Закладка:
— Где же вы нашли такое место?
— В доме, где я снимал комнату. У той молодой семьи. Они жили на краю города, с посторонними общались мало. Мужчина по несколько суток не появлялся дома, работал на ферме. Его супруга трудилась в госпитале и возвращалась, как правило поздно вечером. У них не было родни и почти не было друзей. Всё свободное время они проводили вдвоём. Я был уверен, что могу рассчитывать на их помощь. И не ошибся.
Эта часть плана прошла на удивление легко. Нам удалось вытащить Марию и спрятать у той семьи, в эту же ночь. Я им всё объяснил, передал большую часть оставшихся у меня денег на сопутствующие расходы и встретил понимание. Её история глубоко тронула тех людей, и они охотно предоставили убежище. Пообещав сделать всё возможное для неё. С этим мы справились.
Ближе к обеду, следующего дня я встретился с Янисом. До вылета оставались считаные часы. Он спешил, как мог. Не знаю чего это ему стоило, но я стал обладателем командировочного листа, со всеми необходимыми подписями и штампами, гласящего, что его предъявитель, Том Линк — гражданский инженер, направляется на Новый Пекин, по заявке военных, для работ по восстановлению захваченной инфраструктуры. На месте я должен был влиться в инженерные команды Союза, набираемые из добровольцев, занимающихся восстановлением и наладкой производства на подконтрольных ему территориях. Имелись в виду заводы и фабрики Нового Пекина, ради мощностей которых Колонии и намеревались захватить планету. Янис заплатил за эту бумагу. И раздобыл посадочный талон на транспорт. Большая удача, сказал он. И это было так. В этой роли я не подчинялся военным и некоторое время после прибытия мог рассчитывать на некую свободу действий. Вряд ли воякам было дело до какого-то инженера, прибывшего на планету.
— Неужели так легко?
— Удивляетесь, как просто нам это удалось?
— Да.
— Я и сам был удивлён. Но если посмотреть на ситуацию получше, вы бы увидели неразбериху, спешку, легкомыслие и наплевательское отношение. Когда такие толпы постоянно перемещаются с места на место, гибнут, пропадают, лечатся, воюют, работают… делают чёрт его знает что, контролировать, отслеживать и управлять ими становится непростой задачей. Для этого нужна логистика, подготовленные кадры и чёткий план, плюс материальные ресурсы и умные головы, а Колонии бросились воевать с Метрополией, поддавшись эмоциям, сгоряча, без должной подготовки и просто физически не могли сохранять порядок. Впрочем, на той стороне ситуация была не лучше. Эмоции двигали всеми.
Проще говоря — мне повезло. Повезло встретить этих двух молодых людей. Повезло, что они оказались такими… Я летел на Новый Пекин.
— Вы не сказали чего хотела Мария. У неё были к вам просьбы?
— Она попросила меня вернуть Яниса живым.
Ли Во Джонг
— В моей работе личные эмоции не должны иметь значения. Как и собственные интересы. Это мешает, искажает реальную картину и приводит к ошибкам. Раньше мне удавалось быть бесстрастным, решать проблемы, опираясь на логику и необходимость. Трезвый расчёт. Непредвзятые суждения и беспрекословное выполнение приказов начальства. Но как и многие люди, считающие, что они точно знают, как поступят в той или иной ситуации, я ошибался. Обстоятельства меняются и люди, обещавшие себе «никогда» забывают это обещание и действуют вопреки своим принципам и убеждениям. А может это наша человеческая натура, что делает нас разумными, живыми, обладающими душой.
Моё «никогда» связано с моими родителями. С местом моего рождения. С обидой, которую я носил в себе с самого детства. Спрятанную глубоко — глубоко, запертую на множество замков, но оставшуюся, навсегда.
Моя должность предполагала общение со многими людьми, я должен был хорошо разбираться и разбирался, в политической, экономической, культурной и исторической особенности колониальных миров. С началом войны мне пришлось изучить или выудить из памяти всё, что могло пригодиться для полного понимания, жителей колоний. Понимание было ключом к эффективной работе комитета. Как сказали бы военные — для победы над врагом нужно его хорошо изучить. Вот и нам для успешных переговоров нужно было знать с кем мы сидим за столом. На какие кнопки давить, какие аргументы целесообразно озвучивать, что имеет ценность для наших визави… Но Новый Пекин я сознательно обходил стороной, маленькая прихоть, если хотите, слабость, дозволенная самому себе. Им я не интересовался. Никогда. Одно его упоминание выуживало из памяти неприятные ассоциации и раздражение. Меня не привлекали для работы с этим направлением.
Когда я узнал о провале переговоров с властями Пекина и о высадке наших войск на планету, я неожиданно для самого себя, вспомнил один разговор со своей матерью. Это было очень давно, во времена моей юности. Тогда я часто требовал от неё ответов, жалел себя, не мог смириться, смирение пришло позже, а тогда во мне жила обида и негодование, вызванные воспоминаниями о моём отце. Хотя я сам, раз за разом поднимал эту тему. Тот разговор не принёс мне удовлетворения, не утолил жажду справедливости, не принёс душевного спокойствия, но тихий и уверенный голос матери, в сотый раз объясняющий мне подробности её расставания с отцом, причины переезда на Землю… Я думаю, там и настал момент, когда от избытка эмоций и переживаний тема отца, не дающая мне покоя, исчерпала сама себя. Я просто решил не думать о нём. Не тратить нервы. Словно перегорел. Остыл и принял как должное. На долгие годы.
Но короткое сообщение от руководителя — «наши высаживаются на Пекин», пробудило во мне странное чувство. Переживание. Озабоченность. Связанную с моей семьёй. Личные эмоции, столь долго прятанные мною на задворках памяти. Наверное, я вырос. Повзрослел. Набрался опыта и избавился от юношеского максимализма. Мне вдруг стало — «не всё равно».
Как опасно поддаваться эмоциям, я убедился тут же, через несколько дней, когда отправился на Глизе, и встретился со своим коллегой, работавшим с Новым Пекином. Шеф дал на это разрешение. Хотя не понимал, для чего это нужно. Я и сам не понимал. Поддался импульсу. Мало того… это решение могло иметь куда более серьёзные последствия, ведь я потащил туда Маркуса Альери, даже не подумав о роли и ценности, которую он представлял для нас и о задаче, над которой мы трудились. И поставил его жизнь под угрозу. Косвенно, но всё же. Он мог погибнуть, и тогда нашим планам пришёл бы конец. Да, перестрелка фанатиков-подпольщиков из Сопротивления с полицией на Глизе и наше в ней «участие» — это нелепое стечение обстоятельств, но оно
