что было связано с Саалимом и дворцом, портило ей настроение. Однажды, я спросила её, почему она всё ещё работала на короля, если он так её раздражал.

— Всё просто, — объяснила она. — Дворец предоставляет мне ночлег и деньги. Было бы глупо уйти отсюда.

Альтаса продолжала:

— Разве у него для этого нет ахир?

Её не заботило то, что Саалим мог находиться в саду и слышать всё, что она кричала мне.

Я вспомнила о Дайме и просунула руки в рукава платья. Оно было даже красивее чем те платья, что я носила в поселении, но всё равно не могло сравниться с её одеждой.

Ящик моего стола был открыт. Я обхватила пальцами край ящика, выдвинула его и заглянула внутрь. Сосуд был всё так же наполнен песком, который я набрала, когда потеряла Саалима и пыталась собрать его из пыли, что он оставил после себя. Как только я открыла сосуд, я почувствовала его запах — ночной жасмин, море и пыль. Сегодня днём он пах точно так же. Я закрыла глаза и представила его рядом с собой.

— Тебе не понравится! — крикнула знахарка.

Образ Саалима рассеялся, как дым на ветру.

— Почему?

Я закрыла сосуд, и пошла на кухню, где Альтаса мяла костяшками пальцев какую-то смесь.

— Это насмешка над нашей жизнью, — сказала она, надавливая теперь ещё сильнее. — Сама скоро поймёшь.

— Что вы имеете в виду?

Я взяла у неё миску и продолжила её работу, а она стряхнула липкие остатки смеси обратно в миску.

Проигнорировав мой вопрос, она поинтересовалась:

— А что насчёт того милого парня с рынка, о котором ты мне рассказывала?

— Кас?

— Да, он. Лучше бы ты пошла на забег с ним.

Я прищурилась и посмотрела на неё.

— И что мне сказать королю? Что я предпочла пойти с оборванцем из байтахиры, а не с ним?

— Оборванцем?!

Она так сильно рассмеялась, что я решила, что у неё случился припадок. Успокоившись, она сказала:

— Ника не справится. Я сама всё сделаю, тем более что ты мне будешь не нужна.

— Я сейчас здесь, — сказала я. — Что я могу сделать?

После того, как я пообещала Альтасе, что отошлю Нику обратно, она отправила меня на рынок за специями.

***

Мадинат Алмулихи становился мне всё более знакомым с каждым днём. Рынок очень быстро стал для меня вторым домом. Я знала все магазины, и самое главное, людей. Моя внешность обманывала многих, меня принимали за очередную несведущую чужестранку. Но когда я начала одеваться, как они, и торговаться ещё более искусно, чем местные, они сразу же перестали пытаться меня надурить.

Владельцы тех магазинов, куда я часто заглядывала, знали моё лицо и знали, что я была из дворца. Как только я зашла в лавку со специями, владелица сразу же подлетела ко мне.

— Что ей нужно?

Я перечислила специи, которые попросила купить Альтаса. Внимательно выслушав меня, женщина собрала мои мешки и банки и поспешила собрать для меня заказ.

В дальней части магазина я увидела стопку соляных слитков — серые, шершавые и покрытые землёй, из которой их достали. Мужчина провёл по ним пальцами так, точно они были самой хрупкой вещью на свете. Соль продавали теперь далеко от берегов Мадината Алмулихи и не из волшебных запасов моего отца. Где же находилась та шахта, которая породила эти слитки? Те вещи, что занимали меня дома, теперь редко приходили мне в голову.

Когда я последний раз виделась с Тави? В нашу последнюю встречу она провела меня по своему району так, словно жила там всю жизнь. Она пыталась показывать мне разные вещи, словно я не жила с ней в одном и том же городе.

— Цельные, — сказала я.

Продавщица кивнула и насыпала семена кориандра в мешок.

— Она сама их помелет? — сказала женщина, приподняв брови.

— Делать надо именно так, — сказала мне Альтаса. — Мазира любит жертвы.

Чем лучше становилось Альтасе, тем более занятой она была. Она стала чаще посещать дома людей, где она лечила их, поэтому я видела её теперь гораздо реже, и в нашу дверь постоянно стучали, принося заказы от слуг из дворца — зубная боль, жар, кашель, судороги. Запросы никак не заканчивались. Усердно работая на Альтасу, я многое узнала про тоники и врачевание, но у меня оставалось мало свободного времени вечерами. Однако если это случалось, то я находила Каса, и тогда мы садились где-нибудь и болтали ни о чем.

Я шла по узким улицам рынка, вдыхая запахи. Вся территория рынка пропахла специями и маслами, которые тут продавались, так же как и на базаре у нас дома. Взглянув на масла, я заметила сосуд с сандалом — двадцать дха за десять капель.

— Можешь что-нибудь попробовать, — сказала торговка, стоявшая рядом.

— Нет, — я покачала головой. — Я смотрела на сандал.

Без колебаний она перевернула сосуд и капнула масла на кончик пальца. А затем, улыбнувшись, она коснулась пальцем моих висков и за ухом.

— Что думаешь?

— Он пахнет…

Я не знала, как описать это запах.

— Немного странно? По крайней мере, так думают некоторые. Кому-то нравится смешивать его вот с этим.

Она взяла сосуд с розовым маслом и перекрыла им запах сандалового масла на моей коже.

Неожиданно я перенеслась обратно в зафиф, где меня готовили к мухами. И я подумала о Дайме. Неужели это всё, на что я могла надеяться? Мой взгляд опустился обратно на масла, и я заметила ладан.

Мама.

Она хотела, что я была свободна, и это случилось.

Мама, я здесь. И Тави тоже со мной.

Я вспомнила об алтаре Тави и о даре Вахира, который она отдавала маме и Сабре каждый день. Тави делала больше для нашей семьи, чем я.

Я поблагодарила торговку и поспешно покинула рынок, неожиданно захотев увидеть Тави. Специи лежали в мешках, которые были перевязаны крепкой верёвкой. Я перекинула их через плечо и теперь шла, оставляя за собой пахучий след.

Взглянув на храм Вахира, мимо которого я проходила, я вспомнила, что Саалим назвал его самым красивым местом в Алмулихи. Я ещё не была там, зная, что не существовало другого места, где я была бы более нежеланным гостем, чем здесь. Иногда я скучала по раме, где мы прижимались лбами к обжигающему песку, но когда я увидела, как Тави опускает камни в прохладную воду… когда я увидела храм, затенённый от солнца, я подумала, что, возможно, наш бог не был добрее этого?

Эти мысли показались мне предательскими.

— Ты можешь войти внутрь, — сказал знакомый