— Ещё меньше?

Я обошла помещение, трогая мягкую ткань, которой были обтянуты стулья. В прохладных порывах ветра чувствовался запах дождя.

— Мои отец и мать.

— Ты скучаешь по ним.

Он выглянул в окно, которое выходило на сады.

— Да. И по своим сестрам. Даже по брату. Я многое бы отдал, чтобы вернуть их.

Конечно же, он не помнил, как много он уже отдал, чтобы спасти Мадинат Алмулихи. Но как бы много мы не отдавали, всегда находилось что-то ещё, что можно принести в жертву, потому что человеку всегда хочется большего. А удовлетворение утекает сквозь пальцы, точно вода.

Дом Альтасы был едва виден отсюда, дым медленно поднимался из его трубы в небо. Дождь немного ослаб.

— Но ведь скоро у тебя здесь появится королева, — сказала я.

— Да.

Долгая пауза, а затем:

— Елена.

— Елена.

— Не уверен, что это изменит то, как я себя чувствую… извини, — голос Саалима изменился. Жёсткий формальный тон вернулся. — С моей стороны недопустимо говорить такие вещи.

— Говорить о том, что, то место, где ты живешь, кажется пустым без твоей семьи? Недопустимо говорить о том, что ты по ним скучаешь? И что без них ты уже не тот, что раньше?

Его глаза — всё ещё золотистые, но без магического блеска — встретились с моими.

— Я всё забываю, что у тебя тоже нет семьи.

— У меня есть сестра. Она живёт недалеко отсюда.

— Но у тебя было много сестер.

— Да.

Не говоря больше ни слова, он повёл меня по коридору. Наконец, Саалим сказал:

— Позволь мне показать тебе башни. И выпей со мной чаю. Мы можем немного согреться и поговорить о вещах, которые нас веселят.

Башня Саалима? Мой пульс ускорился, когда мы начали подниматься по лестнице. Сейчас может быть мой шанс…

Женщина, которая практически слетела с лестницы, врезалась в Саалима.

— О! — вскрикнула она, но быстро выпрямилась и прижала руку к груди. — Саалим! Ты меня напугал.

Её грудь тяжело вздымалась. Она назвала его Саалимом.

— Дайма, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

Дайма посмотрела мимо Саалима на меня. Её взгляд опустился на мою одежду — мокрую от дождя — словно одежда могла сообщить ей о том, кто я была такая. Заметила ли она пятна на моих руках? Она быстро отвела взгляд, не изменившись в лице. На ней были надеты красивые одежды — вышивка на вороте изображала различные фрукты. Представляю, сколько понадобилось времени, чтобы их вышить.

— Я ждала тебя. Мариам предположила, что, возможно…

Ее взгляд снова метнулся ко мне.

— Она сказала, что ты был сегодня на пристани.

Её голос был мягким и искренним. Я была рада, что она переживала. Что был кто-то, кто беспокоится о нём. Может быть, она была как Мариам — порхала по дворцу, указывала пальцами направо и налево и раздавала указания?

— А-а, — сказал он. — Ты мне не нужна.

Почему в его голосе послышалась неловкость?

— Ну, хорошо.

Она кивнула головой, прошла мимо нас и стала спускаться по лестнице, оставив за собой сильный запах сандала. Я бы никогда не смогла забыть этот запах — это было самое дорогое масло, которое я когда-либо встречала. Когда я спросила торговца, почему оно стоило так же, как путешествие на верблюде из моего поселения в Мадинат Алмулихи, он объяснил, что его привозили издалека.

Спустившись на несколько ступенек, Дайма сказала:

— Если этой ночью ты передумаешь, пришли за мной.

Ночью.

Теперь я всё поняла. Она была ахирой. Я проследила за тем, как она спустилась с лестницы, её черные волосы сияли в сером свете дня, и тошнота начала подступать к моему горлу. Ревность вонзила в меня свои зубы, и понимание, точно яд потекло по моим венам. Она делила с Саалимом его постель. Она знала его так же, как знала его я — точнее, как я знала его, когда он был джинном. Я не знала его в качестве короля. В качестве мужчины.

Мои ноги приросли к лестнице, я застыла, точно пальма в безветренную погоду. Дайма жила во дворце. Ходила по его коридорам так, словно он ей принадлежал. Она была вымыта, накормлена и красива. Когда я была ахирой, у меня не было ничего из этого.

— Уже поздно, — сказала я, уставившись на его сапоги, которые сияли как волосы Даймы.

— Но ты ещё не видела самые красивые виды, — поспешно сказал он.

В его голосе послышалась мольба, которую я не могла понять. Он протянул руку, словно хотел, чтобы я вложила в неё свою. Я уже было потянулась к нему, но заметила свою покрасневшую ладонь и отдёрнула руку.

Громкие шаги раздались снизу, и затем к нам подошли двое мужчин. Кофи и Тамам.

— Мы нашли их, — сказал Тамам.

Его взгляд остановился на мне, после чего вернулся к Саалиму. Кофи сразу же посмотрел на меня, и ухмылка приподняла его губы. Может быть, он запомнил меня из нашего путешествия? Или моё лицо рассказало ему о том, что я была солеискательницей?

Боги, что они со мной делали? Я не была никакой солеискательницей.

— Вы узнали что-нибудь полезное? — воодушевленно спросил Саалим.

Они кивнули.

— Ну, ладно, Эмель…

— Всё в порядке, — поспешила сказать я, радуясь тому, что скоро меня отпустят. — Спасибо за всё, что ты сделал.

Я осторожно стала спускаться по лестнице, держась за стену, чтобы не поскользнуться в мокрых сандалиях.

— Пока ты не ушла, — крикнул Саалим. — У нас устраивают забеги верблюдов.

Он, должно быть, заметил моё замешательство, потому что пожал плечами и скорчил гримасу.

— Эм, они глупые, но смешные. Завтра состоится забег. Ты можешь присоединиться к нам.

Ухмыляющийся стражник сдвинулся и перевёл взгляд с меня на Саалима.

«Зачем ты это делаешь?» — хотела спросить я, подумав о Дайме. Она красивее меня. Что такого я могу предложить, чего не может она? Но это было уже не важно, крючок уже зацепился. Я не могла отказаться от этого предложения. Я была готова довольствоваться любым мгновением, проведённым с ним.

— Если Альтаса меня отпустит.

— Я отправлю Нику поработать вместо тебя.

Он рассмеялся, когда я сказала ему, что Альтаса будет недовольна. Звук его смеха порадовал меня, и он ещё долго звучал в моей голове после того, как Саалим закончил смеяться.

***

— С чего это он пригласил работницу из дворца на верблюжий забег? — поинтересовалась Альтаса из кухни.

Я прикусила язык, переодеваясь в сухую одежду. Если бы я не привыкла к её неподобающему поведению по отношению к королю, меня бы задели её слова. Но, казалось, что всё,