Он повел меня обратно к поезду и сказал:

— Мне следовало бы быть более настойчивым, но вы показались мне разумным человеком. Не тем человеком, который отправиться блуждать по траве.

— Я оказался не таким разумным.

— Это похоже на взгляд с другой стороны, не так ли, сэр? — сказал он. — Вернее, это взгляд на одну из многих сторон, как я подозреваю. Маленькие затерянные миры внутри нашего собственного. Поезд здесь часто ломается. Были и другие, кто покинул поезд. Я подозреваю, что вы встретили некоторых из них сегодня ночью. Вы видели, кем они стали, я так полагаю. Я не могу объяснить всех остальных. Странники, я подозреваю. Поезд всегда останавливается или ломается. Обычно он просто теряет ход. Может быть много причин, но он все равно теряет ход, и нам приходится подымать давление пара снова и снова. Всегда в это время ночи. Я запираю все двери на ночь, чтобы не пускать людей, если они проснутся. Я запираю общие пассажирские вагоны с обеих сторон. Большинство все равно не просыпаются, ни в это время ночи, ни после полуночи, ни если они легли спать до этого времени, и хорошо себя чувствуют. В полночь между двумя часами ночи, вот когда это всегда происходит, поезд теряет ход здесь, возле высокой травы. Наверное, те из нас, кто не спит в это время, могут видеть то, чего не видят другие. Во всяком случае, в этом месте. Вот что я предполагаю. В это время там как будто открывается дверь. У них есть свое место, свои ограничения, но вы не хотели бы оказаться там, нет, сэр. Вам очень повезло.

— Спасибо, — сказал я.

— Видимо, я пропустил ваш замок, сэр. Или он плохо работает. Приношу свои извинения. Если бы я сделал все правильно, вы бы не смогли выйти. Если кто-то не спит и обнаружил, что комната заперта, мы делаем вид, что это заклинило дверной проем. Мы говорим с ними через дверь, что мы не сможем починить ее до утра. Некоторых человек это очень расстраивает. Тех, кто не спит, когда мы здесь останавливаемся. Но так для них будет лучше. Я уверен, что вы согласитесь, сэр.

— Определенно, — сказал я. — Еще раз спасибо.

— О, нет проблем. Вы уже почти выбрались из травы и находились на вершине холма, поэтому мне было легко помочь вам. Я всегда держу поблизости факел, который можно легко зажечь. Они не любят огонь и не подходят близко к поезду. Они не вылезают из травы, насколько я могу судить. Но скажу вам честно, если бы я услышал ваш крик далеко за холмом, я бы не стал вас спасать. А они бы вас забрали.

— Вы слышали, как я кричал?

— Отчетливо.

Я сел в поезд и вернулся в свое купе, все еще дрожа. Я проверил свою дверь и увидел, что мой замок был задвинут снаружи, но он был неисправен, и достаточно было немного потрясти его, чтобы он вышел из дверной коробки. Вот так я и выбрался из своего купе.

Железнодорожник принес мне глоток виски, я рассказал ему о замке.

— Я сейчас же починю замок, сэр. Лучше никому не говорить о случившимся, — сказал он. — Никто в это не поверит, и это может вызвать проблемы с межгородской линией. Людям всегда нужно куда-то добираться, знаете ли.

Я кивнул.

— Спокойной ночи, сэр. Приятных снов.

Это было такое странное обращение ко всему, что произошло, что я чуть не рассмеялся.

Он ушел, закрыв мое купе, а я выглянул в окно. Все, что там было видно, — это трава, развевающаяся на ветру, подернутая лунным светом.

Поезд начал двигаться, и очень скоро мы были в пути. На этом все и закончилось, и я впервые упоминаю об этом, поскольку это случилось так давно. Но, уверяю вас. Все произошло именно так, как я вам рассказывал, тогда, когда я пересекал западную пустошь, в 1901 году.

Перевод: Грициан Андреев

Как в приключенческом романе

Посвящается Ардат Мэйхар[48]

Joe R. Lansdale, "King of the Cheap Romance, 2013

Я взглянула на тело, и меня пробрала дрожь. Под ногами голубой лёд, вокруг — полярные просторы Марса до самого горизонта, а где-то далеко, на самом краю, марсианские горы. И через эти горы предстояло перебраться. Я начала замерзать, и навалились такие грусть и тоска, что на какой-то довольно продолжительный миг мне захотелось сдаться. Но потом я одёрнула себя — не этого хотел бы мой отец. Ему бы не понравилось, что его дочь так вот взяла и сдалась.

Мы — Кинги, и это значит «короли». Мы не из тех, кто пасует перед трудностями, — это мне вбивали в голову с самого детства. Я снова бросила взгляд на тело отца — всё, что осталось от моей семьи. Завёрнутое в серебристое покрывало, тело лежало на санях, и вдруг будто зазвучал его голос. «Анжела, прижми уши, держи нос по ветру и вперёд. Навроде мула. Таковы уж мы, Кинги: двигаемся дальше, когда все остальные уже спасовали».

На пару секунд ощущение силы наполнило меня, но стоило только вспомнить, как я оказалась в этой ситуации, — и из меня будто снова вынули стержень. Никак не получалось свыкнуться с леденящей реальностью, когда только что ещё мы парили высоко в небе. Я словно видела сон, в котором меня на время переместили в чьё-то тело — того,